Символическая жизнь. Том 1. Тавистокские лекции - Карл Густав Юнг Страница 25

желанию. 0днако сон предупреждает, что не следует уподобляться машинисту, что дает полный ход, когда хвост состава еще не вышел из поворота. Именно об этом мы постоянно забываем: наше сознание – всего лишь поверхность, предвестие, если угодно, нашего психического бытия. Разум – всего-навсего паровоз, а за ним тянется длинный исторический «хвост» сомнений, слабостей, комплексов, предрассудков и унаследованных качеств, хотя мы почти всегда принимаем решения, пренебрегая этими факторами. Мы мыслим так, будто движемся по прямой, невзирая на все затруднения, а они нас отягощают, и нередко мы сходим с рельсов, прежде чем достигаем цели, – потому что забыли о длинном составе позади.

169 Я повторял и повторяю, что наша психология тянет за собой, как ящерица, длинный хвост, заключающий в себе всю историю – историю семьи, народа, Европы и человечества в целом. Мы – только люди, мы не должны забывать, что влачим бремя человеческого существования. Будь у нас одни лишь головы, мы были бы схожи с теми ангелами, у которых имеются голова да крылья, и они-то вольны делать все, что захотят, ибо их не отягощают тела, вынужденные обитать в бренном мире. Еще отмечу – кстати, это важно скорее не для сновидца, а для меня самого, – что причудливое движение состава напоминает формой змею. Далее я объясню, почему это значимо.

170 Следующий сон – наиважнейший, и здесь придется дать некоторые пояснения. В этом сне мы встречаемся с необычным животным – наполовину ящерицей, наполовину крабом. Перед тем, как приступить к изложению сновидения, я хотел бы кое-что разъяснить по поводу метода выявления значения сновидений. Как вы знаете, тут имеется множество различных точек зрения и множество ложных путей к пониманию снов.

171 Так, ранее мы обсуждали метод свободных ассоциаций; он в этом случае выглядит крайне сомнительным, насколько подсказывает мой опыт. Свободные ассоциации означают, что вы открыты любому количеству и любым разновидностям ассоциаций, а те, разумеется, обнажают ваши комплексы. Но дело в том, что я не хочу вызнавать комплексы моих пациентов, они мне не интересны. Я хочу знать, что говорят об этих комплексах сновидения, а не выявлять суть комплексов. Я хочу знать, как бессознательное индивидуума обращается с комплексами, хочу установить, к чему этот индивидуум готовит сам себя. Вот что я вычитываю из сновидений пациентов. При использовании метода свободных ассоциаций сновидения бы мне не понадобились. Я поставил бы указатель – скажем, «Дорога туда-то» – и позволил бы пациентам самостоятельно изливать свободные ассоциации, с тем, чтобы они в итоге непременно пришли к собственным комплексам. Тому, кто едет в венгерском или русском поезде и видит диковинные вывески на непонятном языке, доступно постижение своих комплексов: позвольте себе увлечься – и вы наверняка придете к своим комплексам.

172 Я избегаю метода свободных ассоциаций, ведь у меня иная цель: я не стремлюсь познать комплексы, но хочу узнать содержание снов. Поэтому я трактую сновидение как некий текст, который не совсем понимаю, – скажем, текст на латыни, на греческом или на санскрите, где отдельные слова мне неведомы или где текст обрывочен; я просто прибегаю к обычным методам языкознания при чтении подобных текстов. Моя идея заключается в том, что сам сон ничего не скрывает, это мы не понимаем его язык. Допустим, я процитирую латинский или греческий отрывок, и часть присутствующих его не поймет; дело же не в том, что текст что-то прячет или утаивает, а в том, что кое-кто из вас не знает латыни или греческого. Точно так же спутанность мыслей пациента не обязательно означает болезни; не исключено, что врач не в состоянии разобраться в материале. Считать, будто сон норовит нечто скрывать, значит предаваться антропоморфической иллюзии. Ни одному языковеду не придет на ум, что отрывок на санскрите или в клинописи нечто скрывает. В Талмуде встречается очень мудрое замечание, гласящее, что в самом сновидении заключено его толкование. Сон – целостная картина, а если думать, будто за ним что-то таится или будто он что-то прячет за собой, это лишь докажет, что мы ничего не понимаем.

173 Поэтому, приступая к работе со сновидением, прежде всего говоришь себе: «Здесь я не понимаю ни слова». Обожаю чувство собственной некомпетентности, так как знаю, что мне предстоит потрудиться, чтобы понять сновидение. Итак, я поступаю следующим образом: я применяю метод языкознания, далекий от свободных ассоциаций, и еще опираюсь на логический принцип амплификации. Это не более чем поиск параллелей. К примеру, при встрече с редким словом, ранее не попадавшимся, вы пытаетесь найти параллельные куски текста, где это слово тоже встречается, а затем подставляете формулу, извлеченную ранее из других отрывков, в нужный кусок. Если удается прочитать новый текст, мы говорим: «Теперь все понятно». Так мы научились читать иероглифы и клинопись; схожим образом можно научиться читать сны.

174 Как именно я выявляю контекст? Здесь необходимо следовать принципу ассоциативного эксперимента. Пусть некий мужчина видит во сне убогий деревенский дом. Откуда мне знать, с чем связан простой крестьянский дом в мышлении этого человека? Разумеется, этого мне знать не дано. Известно ли мне, что простой деревенский дом означает для него в общем? Тоже нет. Тогда я прямо спрашиваю: «Откуда у вас взялся этот образ?» – или, иными словами, каков контекст, какова та душевная почва, из которой проросло представление о «простом крестьянском доме»? Почти наверняка ваш собеседник поведает вам нечто удивительное. Например, кто-то скажет: «Вода». Знаю ли я, что конкретно имеется в виду? Вовсе нет. Если я произнесу это слово или сходное с ним в ходе эксперимента, один испытуемый ответит: «Зеленая», другой упомянет Н2О (что уже совершенно другое по смыслу), третий назовет ртуть[86] или откликнется словом «самоубийство». В каждом случае я устанавливаю почву, из которой проросли слово или образ. Это и есть амплификация, хорошо известная логическая процедура, которую мы применяем и которая позволяет нам выяснять необходимый контекст.

175 Конечно, здесь нельзя обойти вниманием заслуги Фрейда, который вообще заставил нас задуматься о сновидениях и открыл нам простор для толкования сновидений. Как вы знаете, он утверждал, что сновидение – это искаженное представление тайного несовместимого желания, которое не согласуется с сознательной установкой, а потому цензурируется, то бишь искажается, чтобы сознание его не узнало, однако оно продолжает жить и стремится проявиться. Далее, по логике Фрейда, мы должны сказать: давайте переосмыслим это искажение; давайте будем естественными, откажемся от искаженных склонностей и позволим ассоциациям течь свободно, благодаря чему придем к естественным фактам, то есть к своим комплексам.