Один на один с жизнью: Книга, которая поможет найти смысл - Илья В. Латыпов Страница 24

уходит в ночную тьму (если только вы по ночам не работаете). Тишина, жизнь не останавливается, а замедляется и обретает особую магию, которой нет днем. И ценность этих часов такова, что важность сна как способа восстановить свои силы уходит на второй план. Это очень похоже на попытку пожить всласть перед «маленькой смертью», но, как гласит народная мудрость, «перед смертью не надышишься». Если ляжешь спать, упустишь эти бесценные моменты тишины и одиночества, когда можно без суеты подумать о своей жизни.

Если вы ложитесь поздно, но в итоге все же высыпаетесь, то это не проблема. А если утром болит голова, вы разбиты, тяжело вставать, то необходимо решать, чем и в какой мере нам придется пожертвовать – часом «свободы» перед сном или хорошим самочувствием утром. Цена какой жертвы для нас выше? К сожалению, успеть все не получается: мы либо увеличиваем время сна, либо выигрываем лишний час бодрствования. Можно задаться более сложными вопросами: почему у меня совсем нет времени подумать о себе, побыть в одиночестве и покое? И как найти для этого время (это, увы, возможно не всегда)?

Вторая проблема, связанная со сном, это, разумеется, бессонница. Чтобы уснуть, нам нужно прекратить контролировать себя, отдаться фантазии и желанию спать. Тщательное контролирование окружающей среды, попытки «додумать» то, что не успели за день, размышления о завтрашнем дне – все это порождает напряжение. Бессонница часто бывает вызвана тревогой, и при хроническом нарушении сна имеет смысл разобраться с причинами этой тревоги.

Но сталкиваясь даже с периодической бессонницей, человек пытается… заставить себя заснуть. Не поддаться сну, а ускорить засыпание, закрыв глаза и приняв удобную позу. Чтобы уснуть, нужно постараться! Однако правда заключается в том, что не мы засыпаем, а сон овладевает нами. Можем ли мы тогда довериться своему организму, отпустить контроль, поверить, что, пока мы спим, мир не рухнет и не произойдет какой-то фатальной утраты?

Беседую со своим психотерапевтом. Жалуюсь, что плохо сплю в последнее время: засыпаю быстро, но стоит проснуться ночью – все, больше заснуть не могу. Хоть в два ночи, хоть в три. И снов не вижу уже много лет…

Понимаю, что отчасти плохое качество сна связано с младшим сыном Яриком. Ему на момент моего разговора с психотерапевтом два с половиной года, он спит в отдельной кровати, но достаточно беспокойно, и я все время словно на страже. Укладываю его спать тоже я: с мамой он засыпает ну очень сложно, а со мной, немного попротестовав, вздыхает, поворачивается на бок – и послушно закрывает глаза. Правда, через минутку, чуть улыбнувшись, приоткрывает один глаз – подсмотреть, как там папа. А папа напевает его любимую песню из «Хоббита», ставшую колыбельной: «Убегает дорога вперед и вперед, по камням, под деревьями в горы…» Так постепенно и засыпает, иногда быстро, иногда долго, внимательно изучая в полумраке (в свете ночной лампы в виде луны) собственные пальцы. Постепенно его дыхание успокаивается, а я все прислушиваюсь и прислушиваюсь, даже когда засыпаю. Стоит малышу проснуться, просыпаюсь и я, мгновенно подскакиваю, протягиваю ему руку. Ярик тут же погружается в сон. И я боюсь крепко уснуть: вдруг малыш проснется в темноте (ведь ночь полна ужасов), а рядом никого, только мрак и шорохи…

Даже если сплю в Москве, за тысячи километров от дома, все равно часть сознания на страже, бдит и не дает расслабиться и уснуть… На ум вдруг пришел образ: костер во мраке первобытной ночи, маленький мальчик лежит под шкурами, а рядом большой и сильный взрослый с копьем и каменным топором. Кто-то воет, ходит, а охотник, положив руку на плечо мальчику, говорит: «Ты поспи, а я посторожу». И тело ребенка моментально расслабляется: да, этот большой и сильный человек будет на страже, а значит, можно ему довериться, отпустить тревогу и уснуть… Я – тот самый охотник на страже в ночи. Во сне мы все – дети, даже позы принимаем детские. «Спит как младенец» – значит, во сне находится в безопасном уютном мире, где взрослые – на страже. Иной раз нам не хватает доброго внутреннего голоса, который обратится со словами: «Поспи, я посторожу». И ощущения большой теплой руки, поглаживающей плечо…

В очередной раз просыпаюсь среди ночи – заворочался Ярик. Погладил сына, снова улегся и вспомнил эту фразу. Словно кто-то появился в круге света, в котором пляшут затухающие язычки костра. Только маленький мальчик – уже я. Свернулся калачиком – и расслабился, уснул. Есть кто-то, кто оберегает и мой покой…

Вопрос засыпания – это в первую очередь вопрос доверия. Мы можем расслабиться и отдаться сну, когда делегируем контроль за тем, что происходит в мире и вокруг нас, кому-то другому (как может это сделать мама малыша, если доверяет отцу, дежурящему ночью) или когда доверяемся миру. Отпускаем контроль и верим, что ничего страшного не произойдет.

Этот механизм работает не только в ситуации сна. Гиперконтроль, вызванный страхом утрат, может ослабнуть, когда мы примиряемся с тем, что всего нам не успеть (как в случае с откладыванием сна) или когда на какое-то время этот контроль берет на себя кто-то другой. Невозможно, не остановив поток жизни, быть все время на страже.

Итак, отрицание и гиперконтроль можно на физиологическом уровне сравнить с ситуацией, когда человек вдыхает как можно больше воздуха и не выдыхает его, потому что расслабление, необходимое для выдоха, – непозволительная роскошь. И страшно терять этот воздух: вдруг во второй раз вдохнуть не получится? Тело напряжено, организму не хватает кислорода…

И еще одна любимая мною метафора: жизни как похода; к ней мы еще не раз вернемся. Представьте, что вы собираетесь в лес, в котором много клещей. То есть существует опасность быть ими укушенным и заразиться энцефалитом или болезнью Лайма. Это тоже вызов с реальными рисками, пусть и в меньшем масштабе, чем прямая угроза жизни. В случае с гиперконтролем вы все-таки пойдете в поход, но будете непрерывно контролировать как самого себя, так и лес, порой проявляя мнительность, когда на ровном месте кажется, что по тебе кто-то ползет. Лесом толком не полюбуетесь, со спутниками не пообщаетесь, удовольствия от похода не получите. Только бдительность, тревога и контроль – никакой расслабленности и доверия миру, так как этот мир, по вашему мнению, не убережет от опасности.

Глава 4

Отвержение жизни и депрессия: «Я ничего не буду иметь»

Второй частый ответ на осознание как собственной смертности, так и того, что все вокруг временно, – реакция отвержения. Один из моих знакомых, человек закрытый и отчужденный, однажды сформулировал свое жизненное кредо, которого он придерживался еще с подросткового возраста (а может, и раньше): зачем мне с кем-то сближаться, если все равно рано или поздно мы поссоримся или расстанемся? Догадываетесь, какая у него была любимая песенка? «Если у вас нету дома, пожары ему не страшны…» Правда, я ни разу не слышал, как он допевал до «и если вы не живете, то вам и не, то вам и не, то вам и не умирать». Может, потому что чувствовал подвох.

Если у вас нету тети…

Какой лучший способ не сломать руки-ноги, падая с дерева, при использовании подхода «чтобы не терять, нужно не иметь»? Конечно, не лазать по деревьям. Как свести к нулю возможность разбиться в самолете? Не летать никогда. Как не быть отвергнутым красивой девушкой и не потерять ее навсегда? Никогда к ней не подходить, выбирать только тех, кто точно не отвергнет. Хотя еще безопаснее вообще не знакомиться с девушками, убегать от них. В отличие от варианта с тотальным удержанием всего и вся, когда человек пытается, образно говоря, только «вдыхать», этот, наоборот, похож на попытку ничего не «вдыхать», чтобы потом не расстраиваться из-за того, что воздух все равно придется выдохнуть. И в поход в лесную чащу вы в этом случае просто не пойдете – слишком опасно.

Я иногда называю такой подход «самоубийством из-за страха смерти». Зачем вкладывать все силы в работу, если есть риск ее потерять? Никто же не дает гарантий, что вас когда-нибудь не уволят! Зачем заводить отношения, если они когда-нибудь завершатся – все равно, расставанием или смертью? Если доводить рассуждения до абсурда