Коллектив авторов - Современная космология: философские горизонты Страница 29

Как известно, Демокрит отождествлял пространство с небытием. Картезианское пространство напротив, принципиально бытийно. Не будучи тождественно какой-либо конкретной вещи, оно в то же время не ничто (ибо «…невозможно, чтобы “ничто” обладало каким-либо протяжением…»[123]), а неопределенное нечто, всеобщий субстрат телесного мира. И хотя декартовская концепция в своем исторически конкретном виде не была принята физикой, она оказала огромное влияние на формирование новоевропейской рациональности в целом. «…Декарт, — отмечает П.П. Гайденко, — проводит идею максимального сближения, чтобы не сказать отождествления, математического и физического… Галилеевы эксперименты имели целью создать такую искусственную конструкцию, в рамках которой… физическое тело превращалось бы в идеальное математическое тело. Декарт с самого начала так задает понятие природы, что у него весь мир превращается в громадное — беспредельно простирающееся — математическое тело»[124]. Интересно сравнить позиции Декарта и Канта в этом вопросе. Кант рассматривает пространство как форму внешнего созерцания, и соответственно, форму природного бытия, однако считает, что универсальные схемы синтеза предметности имеют темпоральный характер. «Чистый образ всех величин… для внешнего чувства есть пространство, а чистый образ всех предметов чувств вообще есть время»2. Напротив, у Декарта наука всегда имеет дело с природой, выраженной в геометрических терминах, и мысль воссоздает вещи из пространства: «…Мне неизвестна иная материя телесных вещей, как только… та, которую геометры… принимают за объект своих доказательств…»[125].

В XX веке подход Декарта получил неожиданное продолжение, хотя и в совершенно новых теоретических формах. Дело не только в известных попытках выразить физические процессы на языке геометрии (геометродинамика Уилера, теория струн[126] и т. д.). Подобно Декарту, современные физики не признают пустоту в смысле «небытия» и рассматривают состояние «пустого» пространства (вакуум) в терминах физических процессов. Правда, Декарт очень удивился бы, узнав, что теперь отрицание небытия вовсе не равнозначно отрицанию ничто. В этом вопросе сегодняшняя физика вполне согласуется с онтологией Хайдеггера. Вакуумные процессы вполне реальны, но могут происходить без актуализации в виде физических чтойностей; так в инфляционной модели на стадии раздувающейся Вселенной трансформация вакуума не связана с рождением обычных частиц[127]. Здесь современная космология выходит к проблеме, требующей новых форм рационального осмысления.

Основы рациональности, выражающей переход возможности в действительность, были заложены еще Аристотелем. Однако классика рассматривала возможности, связанные с актуализацией того, что уже задано в качестве наличной формы и образца. Современная космология, ведущая рассуждение от «точки ноль», вынуждена рассматривать процессы совершенно иного типа. Речь идет о спонтанной актуализации формы, которая не имеет осуществленного аналога, т. е. о возникновении чтойностей из того состояния, в котором нет какого-либо актуализованного «что». И если, как полагал Хайдеггер, основным для метафизики является вопрос «почему вообще есть сущее, а не, наоборот, Ничто?»[128], то выходит, что современная космология нащупывает ходы мысли, посредством которых этот вопрос предстает как рационально решаемая задача. Ведущую роль здесь может сыграть понятие пространства, способного сохранить рациональность там, где заканчивается господство чтойности.

Сегодня довольно часто встречаются утверждения о несуществовании пространства и времени в «точке ноль», выступающей началом рождения новых миров. «Пространство-время обречено!», - констатирует лауреат Нобелевской премии Д. Гросс. Однако вчитываясь в объяснение Гросса, понимаешь, что имеется в виду лишь пространство-время в его привычном понимании. Насколько обосновано говорить о полной бессмысленности понятий пространства и времени в «точке ноль»? Действительно, в точке бифуркации нет последовательности свершившихся событий, а значит, понятие времени теряет всякий смысл. Но если время здесь отсутствует, встает вопрос, что предпослано появлению времени? В философском плане понятно, что времени предпослано бытие. Однако это бытие не может быть совершенно лишено движения и некоей первичной структуры. Это подводит к мысли о пространстве возможных порядков, заключающем в себе первичную, дотемпоралъную динамику[129]. Конечно, мы отдаем себе отчет, что это — лишь некая предельно общая онтологическая интуиция. Однако вне подобных интуиций невозможна философская рефлексия, пытающаяся выйти за горизонт наличных теоретических данностей, чтобы заглянуть в будущее фундаментальной науки. Кроме того, высказанная выше мысль соответствует направлению современных теоретических поисков, обнаруживающих новые связи между возможностью и действительностью, хаосом и порядком, бытием и временем.

В первичном хаосе нет событий в привычном смысле слова (т. е. состоявшихся актов), а есть хаотические флуктуации, каждая из которых есть попытка создать мир с темпоральным порядком. Здесь мысль открывает для себя реальность, в которой нет сформировавшихся онтологических чтойностей, иначе говоря, нет того, что издревле носит имя сущего. Это не мир в обычном понимании, ибо мирам с присущей им темпоральностью еще только предстоит родиться. Здесь нет ничего свершившегося, а значит, нет времени как последовательности событий. Однако в данной ситуации вполне применимо понятие пространства. Правда, это будет не пространство состоявшихся событий, а пространство возможностей, пространство, связанное с сосуществованием тенденций-аттракторов в исходном хаосе. Можно сказать, перед нами — пространство бурлящего возможностями бытия, в котором еще не сформировался мир сущего. Таким образом, современная космология подводит нас к своего рода естественнонаучному эквиваленту; различения бытия и сущего, — различению, впервые проведенному Хайдеггером. В данном контексте допустимо \ предположить, что научная рациональность, выводящая мысль к незавершенному бытию и выражающая первичное становление сущего, будет построена на основе категории пространства.

Категория времени связана с такими формами онтологического синтеза, каждая из которых создает специфический порядок следования, а значит, эти формы неспособны к бытийному сосуществованию. Лишь в воображении мы можем сказать «время, вспять!» и снова вернуться в исходную точку, чтобы начать отсюда другой темпоральный ряд. Конечно, рассуждая абстрактно, можно попытаться ввести многомерное время, но пока еще никто ясно не объяснил смысл последнего. Напротив, пространство по своему изначальному смыслу предполагает сосуществование различных схем и форм синтеза. Это и привело науку к теоретическому использованию самых различных пространств, сочетающих полноту возможных синтезов. Препятствием к онтологической генерализации пространства выступала необходимость динамики, которая, если исходить из стандартных представлений, связана с понятием времени. Однако дело меняется при переходе к пространству возможностей, наделенному собственной дотемпоральной динамикой. Такое пространство позволяет рационально выразить бытийное сосуществование различных форм онтологического синтеза. Может быть, именно здесь находится ключ не только к новой научной рациональности, но и к новой метафизике, переосмысливающей привычное соотношение между пространством и временем.

Л.Г. Антипенко

КОСМОЛОГИЧЕСКИЕ СЛЕДСТВИЯ РЕЛЯТИВИСТСКОЙ ТЕОРИИ ГРАВИТАЦИИ A.A. ЛОГУНОВА И РЕАЛЬНОСТЬ

Все варианты космологии, отвечающие в той или иной мере современному идеалу научной рациональности, строятся на основании того или иного варианта теории гравитации. Наибольшее число сторонников имеет эйнштейновско-фридмановский вариант космологии. Эйнштейновским он называется потому, что в основе его лежит эйнштейновская общая теория относительности (ОТО). Термин же фридмановский говорит о том, что имеется в виду фридмановская модель расширяющейся Вселенной. Релятивистская теория гравитации A.A. Логунова (РТГ) коренным образом отличается от общей теории относительности. По этой причине соответствующая ей космологическая модель Вселенной принципиально отлична от фридмановской. Нам предстоит поэтому вначале описать специфику теории гравитации, разработанной Логуновым, показать её различие с ОТО, а затем уже подойти к изложению вытекающих из этой теории космологических следствий. Но вначале уместно будет привести несколько общих соображений в порядке постановки вопроса.