Царь собственной персоной - Роман Баданин Страница 9

Сейчас трудно сказать, насколько верующими людьми были Путин и Григорьев образца 80-х. Скорее всего, они повторили путь очень многих советских людей. После войны число верующих в Советском Союзе последовательно уменьшалось. Немало граждан СССР втайне крестились и даже соблюдали отдельные церковные требования, но по-настоящему верующими не были. С крушением коммунистического режима многие из них стали демонстрировать свою воцерковленность публично, но по сути ничего не изменилось — глубоко верующих людей, знающих законы церкви и следующих им, в нынешней России немного. Согласно опросам общественного мнения, подавляющее большинство россиян описывают свои взаимоотношения с религией словами «в какой-то степени религиозны» и «не слишком религиозны» (например, по состоянию на 2017 год таковых в сумме почти 80 %) и лишь около 2 % утверждают, что соблюдают Великий пост (одно из основных требований в православии)41.

Путин прошел тот же путь — с поправкой на то, что в какой-то момент показная религиозность понадобилась ему для достижения собственных политических целей. И он с легкостью притворился тем, кем не являлся.

В детстве Путина втайне от отца — члена коммунистической партии — крестила мать (по научению верующей соседки). Много лет спустя Кремль будет утверждать, что батюшка, крестивший Путина, — это отец нынешнего патриарха РПЦ Михаил Гундяев; впрочем, никакими документами эта версия не подтверждена, а нужна скорее для демонстрации мистической связи государства и церкви. Нательный крест Путин не носил ни в молодости, ни во время службы в КГБ. Работая в «конторе», он в какой-то момент и сам занимался церковной темой, хотя и не на таком высоком уровне, как его друг Григорьев. В книге «От первого лица», которую мы будем часто цитировать, друг президента, виолончелист Сергей Ролдугин, вспоминал, что когда-то начинающий сотрудник КГБ Путин стоял в оцеплении пасхального крестного хода возле одной из ленинградских церквей. А потом, когда толпа схлынула, он, пользуясь своими «корочками», завел друга в церковь, чтобы показать алтарь. В воспоминаниях нет ни слова о том, что молодыми людьми двигала религиозность. Ролдугин объясняет те события так: «Никому нельзя, а нам можно» (благодаря тому, что Путин служил в КГБ). Во время этого эпизода молодой офицер Путин, скорее всего, работал в так называемом Пятом управлении. Это печально известное подразделение всесильной спецслужбы отвечало за борьбу с «внутренними врагами» — диссидентами, интеллигенцией и священниками, среди которых хватало людей, критически настроенных к советской власти. Путин никогда не распространялся об этом периоде своей биографии, предпочитая обтекаемую формулировку «работал в органах госбезопасности». Однако правда раскрылась случайным образом.

Осенью 2022 года историк Константин Шолмов среди экспонатов Музея политической истории в Петербурге обнаружил редкий документ, в содержание которого за последние почти 50 лет никто особо не вчитывался. Это был протокол проведенного в 1976 году обыска в доме ленинградского художника-нонконформиста Олега Волкова. Он вместе со своим единомышленником, художником Юлием Рыбаковым, в августе 1976 года совершил, по меркам Советского Союза, страшный политический проступок. Ранним утром художники с помощью валиков и белой краски нанесли на стены Петропавловской крепости — это самый центр Ленинграда — огромную надпись: «Вы распинаете свободу, но душа человека не знает оков!» Так художники протестовали против властей, запретивших им выставляться. Непосредственным поводом для акции стала подозрительная гибель другого ленинградского художника — Евгения Рухина. Он сгорел заживо в собственной мастерской, куда, как считали диссиденты, сотрудники КГБ забросили зажигательную шашку.

Вся надпись в длину занимала больше 40 метров, каждая буква — метр с лишним высотой. С наступлением дня эту крамолу могли увидеть не только простые ленинградцы, но и иностранные туристы, гуляющие по центру старинного города42. Надпись можно было углядеть и с верхних этажей «Большого дома», ленинградской штаб-квартиры КГБ на Литейном проспекте, где в то время начинал службу 23-летний Владимир Путин. Одни сотрудники КГБ утром спешно закрашивали и закрывали — как считается, с помощью досок из близлежащей гробовой мастерской — надпись на Петропавловской крепости, а другие искали авторов крамолы. Волкова и Рыбакова вычислили довольно быстро, и вскоре к ним домой пришли с обысками. Именно протокол одного из них и лежал долгие годы незамеченным в петербургском музее. Среди сотрудников, проводивших обыск, мелким почерком упомянут «л-т Путин», то есть носивший тогда погоны лейтенанта будущий президент России. Волкова и Рыбакова в итоге приговорили к суровым тюремным срокам. Кремль ни до, ни после этой музейной находки не подтверждал тот факт, что Путин лично участвовал в гонениях на диссидентов.

Нельзя недооценивать этот опыт в становлении личности Путина. В конце 70-х — начале 80-х годов борьбой с диссидентами в той или иной форме занимались многие его тогдашние приятели по КГБ. Путин был буквально окружен борцами с крамолой. Якунин следил за дипломатами в ООН, Григорьев — за попами. Был еще один близкий Путину человек, который на борьбе с инакомыслием выстроил карьеру. Это теперь уже покойный Виктор Черкесов. Он был старше Путина — и по возрасту (на два года), и в иерархии КГБ. Черкесов в начале 80-х работал в Ленинграде следователем43 по делам об антисоветской деятельности — иными словами, охотился на диссидентов и отправлял их за решетку, а то и на принудительное психиатрическое лечение. В этой роли Черкесов проявлял изрядное усердие; даже внешне он соответствовал образу следователя — его лицо как будто всегда выражало недоверие всем вокруг. В 1983 году Черкесов арестовал известного советского филолога Михаила Мейлаха. За что? За то, что Мейлах распространял среди знакомых изданную за границей книгу Александра Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ». Таких уголовных дел в Советском Союзе были сотни или, возможно, тысячи. Но история Мейлаха выбивается из общей череды благодаря фигуре Черкесова. Дело в том, что тогда еще молодой офицер КГБ имел тайную страсть — он любил писать. В 1985 году Черкесов под псевдонимом опубликовал в журнале «Звезда» очерк «Тихие диверсанты»44. Эта никогда прежде не цитировавшаяся статья, которую мы обнаружили в санкт-петербургской библиотеке, дает представление о том, как в то время рассуждали Путин и его ближайшие коллеги по КГБ.

«…Что же он делал? — писал автор об арестованном Мейлахе. — Всего-навсего распространял книги и журналы, изданные за рубежом… Но к чему призывали, чему учили эти десятки книг и журналов в глянцевитых, цветных обложках с грифами издательств Лондона, Нью-Йорка, Тель-Авива, Мюнхена? Они звали к борьбе именно за свержение советского строя. Призывали не останавливаться ни перед чем. Они клеветали, провоцировали, запугивали,