Патриотизм снизу. «Как такое возможно, чтобы люди жили так бедно в богатой стране?» - Карин Клеман Страница 9

исключительно в народном патриотизме, то есть в чувстве привязанности к народу, а не к государству или руководству страны. Патриотизм последнего описывается в этих случаях как существующий только «на словах», но не «на деле». Основной аргумент для критики государственного патриотического проекта состоит в том, что он ущемляет интересы российского народа: де-факто руководство страны помогает только богатым людям (в ущерб бедным или «простым») либо другим странам (в ущерб собственной). Стоит, однако, отметить, что право критиковать курс правительства, по убеждению таких патриотов, имеют только те, кто пытается что-то делать для улучшения ситуации на родине, а не те, кто уехал и «оттуда обсирают страну» (Астрахань, коллективное интервью во дворе дома, женщина, активная в управлении домом, 55 лет).

Опять-таки Путин отправлял туда помощь, туда помощь, туда помощь, туда помощь: Сирии помощь, Украине помощь. А нам где? (Астрахань, уличная торговка, бывшая медсестра, Ж, 45 лет).

Особенно красноречив следующий отрывок из коллективного интервью, проведенного во дворе многоквартирных домов в Астрахани (Астрахань, Ж, 40–60 лет):

Интервьюер: …Многие хвалят Путина за то, что он поднимает страну, вы вообще…

– (перебивая) Он поднимает не нашу страну. Далеко не нашу страну. Сирия, Крым. Пенсионеры там живут лучше, чем наши пенсионеры. У меня ездили отдыхать. А мы должны терпеть.

– Знаете, я не думаю, что он поднимает нашу страну, и не Крым, и не Сирию. Нет. Он поднимает богатых.

– Все прекрасно живут, другие государства, потому что все деньги в офшорах. Если вашему государству на счет положили деньги, вы же ими пользуетесь? В Англии – пользуетесь, в Швейцарии – пользуетесь, во Франции – пользуетесь. Все деньги там. Государства те живут прекрасно, припеваючи, потому что наши деньги у них на счетах, так же как наши банки работают, деньгами крутят. И те работают так же.

– Нет, конечно, он работает большинство на богатых. Чтобы они, это самое… Не на средний класс, не на такой класс, не на бедных, а на богатых.

На Алтае негосударственный патриотизм сопровождается еще попытками активизации и пожелания большей общественной активности.

(Что такое для вас Россия?) Это да, это наша Родина. Потому что мы здесь родились. Наши традиции. Наш менталитет, он ни с чем не сравним… [мы все терпим], мы тому помогаем, тому помогаем. <…> У нас тут и газ и нефть, это. И мы такие деньги платим [за ЖКХ]. А такие долги прощает наш президент. Все им туда это. И мы как сапожник без сапог. И все же терпим. И русский же выживает… Мы всегда находим способы, как выживать, это наша беда. <…> У них [на Западе], конечно, у них они люди. У нас такого нету, как у них, если зарплату или что-то повысили, они сразу – митинги… А у нас… выживаемость <…>. Боятся. <…> Потерять последнее, что есть, наверное, боятся (село Алтайского края, воспитательница детского сада в декретном отпуске, Ж, 33 года).

Еще на Алтае негосударственные патриоты чаще поднимают вопрос о национальном достоянии, которое должно принадлежать народу.

Мы здесь живем и остаемся, должно быть, мы патриоты. <…> Наши люди слишком терпеливые. <…> Как может, вот, достояние, вот то, что принадлежит народу, можно так сказать, такое как нефть, газ, лес и так далее, разве может принадлежать частным лицам? (Алтай, Рубцовск, работница почты, Ж, 52 года).

В Москве негосударственный патриотизм имеет свой оттенок. Он более позитивен, оптимистичен (особенно по сравнению с упадническим настроением жителей Алтая) и предполагает общее воображаемое пространство.

Для меня позитивный патриотизм <…> – это отечественность <…>. Это живой горизонтальный патриотизм (Москва, библиотекарь, Ж, 35 лет).

Интеллигентная дама 60 лет, бывший экономист по труду, живущая в отремонтированной квартире в центре Москвы, заявляет, что обожает Москву, свой район и вид из окна («Здесь все родное, здесь мои предки»). Однако она живет не только своей квартирой или микрорайоном. Она путешествует по России на машине с подругами, общается с людьми других регионов, восхищается российской природой и культурой. И, главное, выражает чувство общности со всеми людьми, живущими в России, особенно далеко от Москвы, и сочувствует людям из регионов, которые бедно живут.

Переживаю за страну [длинный рассказ о том, как она общалась с бедными бабушками, торгующими грибами в г. Борисоглебск]. Обидно за наши города, обидно за наших людей. <…> Все деньги уходят в офшоры там, просто в какие-то банки там, в швейцарские, английские и все. А я бы это запретила делать. <…> Оставляй свои капиталы в России. Вкладывай их здесь, да? <…> Почему же наши люди должны жить хуже всех вообще?

Вроде бы ничего общего между этой обеспеченной коренной москвичкой и пенсионерками, продающими грибы в глуши России, однако у нее возникает чувство сопричастности, сочувствия и даже общности (ведь мы все живем в одной стране).

В Перми негосударственный патриотизм отличается скорее иронической (а не гневной, как в Санкт-Петербурге) реакцией на государственную пропаганду патриотизма.

Про патриотизм нам больше по ушам ездят (Пермь, рабочий, М, 50 лет).

На акции «Бессмертного цеха»[34], организованной 9 мая в рабочем районе Перми Мотовилиха, социолог подошла к группе рабочих на пенсии. Когда они узнали, что социолог – француженка, они предложили выпить («ведь мы были союзниками»). Степень их привязанности к стране, вероятно, будет точнее всего назвать «умеренной»: «Есть пословица: где родился, там и пригодился. Так вот, мы родились в России и здесь живем и никуда не уезжаем». Когда социолог подняла тему санкций и того, как они отразились на их жизни, ответ был следующим:

Респондент: Я вам скажу, Советский Союз и Россия – они все время были под санкциями. И поэтому нам эти санкции… устраивают (смеется)… вот наши санкции против простых людей устраивают.

Интервьюер: А кто устраивает?

Р: Кто? Небожители! Начиная с высших эшелонов власти и заканчивая… Вот у нас недавно мэр отчитывался. Где-то рождаемость увеличилась. Мне хочется задать вопрос – он сам рожал или кто-то помогал ему (смеется).

<…>

И: А праздник здесь патриотический?

Р: Я вам скажу. Вот на трибуне начальство, чиновники, вот «настоящие мужчины». «Настоящие мужчины» выступают, Киркоров, Зверев. А мы не мужчины. <…> Вот те патриоты. А если люди отдали по 40 с лишним лет заводу, и они никуда не сбежали, они не мужчины, не патриоты. Я и говорю, хоть бы