Владимир Веселов - Новый антиСуворов Страница 13

1 сентября 1939 года Гитлер напал на Польшу. Немецкие танковые корпуса, которые были значительно слабее советских, прекрасно проявили себя в этой войне. По сути, они явились главным инструментом победы немцев.

17 сентября 1939 года «в спину Польши ударил Сталин». Его основным орудием были 15-й и 25-й танковые корпуса РККА. Об их эффективности говорит хотя бы то, что для выхода на демаркационную линию (установленную пактом Молотова — Риббентропа) им понадобилось всего несколько дней. О том, как именно действовали наши танкисты, мы поговорим несколько позже, пока же отметим, что «инструмент блицкрига» проверку выдержал. Значит, в преддверии «освободительного похода в Европу» нужно в срочном порядке формировать новые танковые корпуса по тем же штатам. Впрочем, если в ходе Польской кампании выяснились какие-то недостатки в организации танковых корпусов, можно было ее усовершенствовать. Например, переформировать бригады в дивизии, добавив соответствующее число танков. Легко подсчитать, что в этом случае наш один танковый корпус стал бы равен немецкой танковой группе. Как известно, танков БТ было произведено бодее восьми тысяч штук. То есть к лету 41-го РККА могла бы иметь восемь таких усовершенствованных ТК или шестнадцать не усовершенствованных.

Вместо этого в конце все того же 1939 года Сталин принимает решение РАСФОРМИРОВАТЬ ВСЕ ТАНКОВЫЕ КОРПУСА РККА!

Вместо танковых корпусов создавались отдельные танковые бригады и дивизии РГК (Резерва Главного Командования). Конечно, количество танков в Красной Армии при этом не уменьшалось, но инструмент приобретал совсем другой вид. Давайте еще раз вспомним, что нам поведал Владимир Богданович: «Блицкриг — это тайная концентрация танковой мощи на узких участках фронта и внезапный стремительный удар в глубину». Выдвинутый на нужный участок танковый корпус как раз и создавал такую концентрацию. Ну а если одного корпуса было мало, можно было двинуть два, а то и три корпуса, объединив их в танковую армию (аналог немецкой танковой группы).

Однако после расформирования танковых корпусов задача концентрации сил значительно усложнилась. Ведь, как нам поведал В. Суворов: «Мало иметь танки. Надо создать мощные танковые соединения». («Самоубийство». Гл. 19.) То есть выдвинув к границе определенное количество танковых бригад и дивизий, мы можем собрать то же количество танков, что и выдвинув два-три танковых корпуса. Однако корпуса могут сразу же действовать, как единое целое, отдельные же бригады и дивизии нужно сначала как-то сорганизовать между собой.

Обычно такие отдельные (т. е. не входящие в состав корпусов) части придаются корпусам или армиям. Но в той организации, которую имела РККА с конца 39-го, танковые части могли придаваться только общевойсковым армиям (придавать их пехотным корпусам было бы нелогично, потому как при этом теряется та самая концентрация танковой мощи).

Опять читаем 19-ю главу «Самоубийства»:

«О каком блицкриге речь, если командующий танковой группой двинул танки вперед, в оперативную глубину, а позади пылит пехота и скрипят осями телеги пехотных обозов? И командующий танковой группой, тот же Гот или Клейст, вынужден одновременно управлять и «подвижными» соединениями, и пехотой, которая просто не способна все время бежать за танками».

В нашем случае картина получается еще более удручающая. Ведь у немцев танковые дивизии были собраны в корпуса, поэтому «Гот или Клейст» должны были управлять всего двумя подвижными соединениями, нашему же командующему общевойсковой армией пришлось бы самолично управлять шестью, а то и десятью танковыми бригадами и дивизиями.

Стало быть, для упрощения управления пришлось бы собрать эти соединения вместе, назначить над ними начальника и т. д. То есть, по сути, на лету создавать те самые танковые корпуса, которые почему-то были расформированы в конце 1939 года. Если считать, что Сталин планомерно готовился к «освободительному походу», ситуация выглядит весьма странной. Если же предположить, что в это время он почему-то задумал от кого-то обороняться, ничего странного нет.

Читаем В. Суворова:

«Но самое интересное произошло через несколько дней: 27-й механизированный корпус был расформирован в пути. В оборонительной войне такие чисто наступательные формирования просто не нужны (выделено мной. — В.В.)». («Ледокол». Гл. 27.)

Пусть вас не смущает, что речь в приведенной цитате идет не о танковом, а о механизированном корпусе. Вот что пишет В. Суворов по этому поводу: «Ее главный ударный механизм теперь называется не танковым корпусом, а механизированным. Это чтобы лидеры сопредельного дружественного государства не беспокоились». («Ледокол». Гл. 17.)

Стало быть, расформирование танковых корпусов означало изменение концепции будущей войны. Проще говоря, вместо освободительного похода — оборонительная война.

Впрочем, танковые корпуса в РККА отсутствовали недолго, уже в июне 1940 года было принято решение воссоздать танковые корпуса и даже увеличить их количество. Но это были совсем другие корпуса! Посмотрим на их штаты: при общей численности танков 1031 штука они должны были иметь 126 KB, 420 Т-34, 152 ОТ-26 и ОТ-133, 17 Т-40 (или Т-37) и всего лишь 316 БТ! О каком инструменте агрессии может идти речь, если как минимум половина танков в нем чисто оборонительные?

Мне возразят, что тяжелые и средние танки должны были взломать оборону противника, а уж потом вперед пошли бы танки БТ. Но В. Суворов в «Самоубийстве» написал такие бессмертные строки:

«По теории — немедленно в момент взлома обороны в «чистый» прорыв надо вводить мощные танковые соединения, которым надлежит вырваться на оперативный простор. Но тут — суровая действительность. Помимо огня противника, минных полей и проволочных заграждений наступающей пехоте мешает снег. Пехота в нем утопает. Оборона противника прорвана частично. Проще говоря: лед проломан достаточно глубоко, и до воды пока не добрались, и неясно, сколько его еще надо долбить. В данном случае «чистый» прорыв обеспечить не удалось — слишком медленно продвигается в снегу первый наступающий эшелон.

В этой обстановке командующий Юго-Западным фронтом генерал-лейтенант Н.Ф. Ватутин принимает решение вводить в сражение эшелон развития успеха — 1, 4 и 26-й танковые корпуса… хотя успеха еще нет. Решение командующего фронтом означает, что танковые корпуса вводятся в сражение ДО того, как для такого хода созданы условия. Решение означает, что танковые корпуса будут делать работу, для которой они не предназначены (выделено мной. — В.В.). Решение означает, что танковые корпуса понесут тяжелые потери еще до того, как начнут выполнять свою собственную задачу». («Самоубийство». Гл. 6.)

Понимаете, в чем тут суть? Танк сам по себе не очень-то приспособлен для прорыва обороны противника, его обязательно должны поддерживать пехота и артиллерия. Поэтому обычно оборону проламывают пехотные части, желательно при поддержке танковых подразделений, входящих в состав этих частей или приданных им. А уж потом в прорыв входят танковые корпуса, вырываются на оперативный простор и делают там свое дело.

По такой схеме действовали немцы во время Польской и Французской кампаний. Только танков у них было мало (и танки были легкими и устаревшими, как доказал это Владимир Богданович), поэтому все они были сосредоточены в танковых корпусах, а пехоте с артиллерией приходилось взламывать оборону самостоятельно. Другое дело Красная Армия. Танков в ней было больше, чем во всех армиях всего мира, вместе взятых, поэтому можно было использовать их и для поддержки пехоты.

До зимы 1939 года организация танковых войск была правильная, наступательная. Кроме танковых корпусов имелись отдельные механизированные бригады и танковые полки, а в составе пехотных полков имелись танковые батальоны. Так что оборону должна была прорывать пехота при поддержке легких Т-26 и средних Т-28. Потом в «чистый» прорыв вводились танковые корпуса, на вооружении которых были исключительно танки БТ, ну а далее см. «Ледокол».

А механизированный корпус образца 40–41-х годов для таких наступательных операций совсем не подходил. Еще раз вспомним слова В. Суворова: «И командующий танковой группой, тот же Гот или Клейст, вынужден одновременно управлять и «подвижными» соединениями, ипехотой, которая просто не способна все время бежать за танками». В нашем случае картина получается похожая.

Предположим, мы вводим мехкорпус в «чистый прорыв». Танки БТ, сбросив гусеницы, тут же устремляются в глубь Германии, остальная масса танков, имея вдвое и втрое меньшую скорость, остается далеко позади. То есть четверть, в лучшем случае треть корпуса рванула вперед, а большая его часть топчется у границ. И командованию корпусом приходится одновременно управлять БТ, унесшимися черт-те куда, и прочими тихоходами, «пылящими» далеко позади.