16 лет возвращения - Израэль Рахлин Страница 10

Все время нас неусыпно охраняли. Не разрешалось ни выходить из вагона, ни приоткрывать двери. Охранники не хотели, чтобы пассажиров скотского поезда кто-то видел, а тем более общался с ними.

Охранники — по преимуществу молодые солдаты из Армении и других южных республик Советского Союза. По-русски многие из них говорили плохо.

На какой-то остановке Израэль попросил солдата только ради детей открыть дверь: в вагоне очень жарко и нечем дышать. Молодой солдат, просунув голову внутрь, сердито бросил на ломаном русском: «Вам не хотелось советская власть, ну так сейчас вы получите советская власть, черт подери…» И, с грохотом задвинув дверь, закрыл ее на засов.

Эти слова солдата стали предвестником того, что нам предстояло испытать.

И подтверждение этому — события следующего дня, когда несколько офицеров НКВД со списками в руках шли от вагона к вагону, вызывая по фамилиям мужчин. Те, чьи фамилии назвали, выстраивались в ряд на платформе, а офицеры проходили дальше. Многие женщины душераздирающе кричали…

Рахиль

Один из офицеров подошел к нашему вагону. Я, замерев от страха, спросила Израэля, что мы будем делать, если его заберут от нас. Он попытался успокоить меня, сказав, что забирают не всех. Это меня мало успокоило: мужчин на платформе становилось все больше.

Серьезные, бледные лица этих молодых и пожилых людей врезались в мою память навсегда. Я вдруг подумала, что их, должно быть, выстроили, чтобы расстрелять у нас на глазах.

Все, что с нами произошло, было так трагически нелепо, что мы были готовы к самому худшему. Офицер подошел к нашему вагону, остановился, просмотрел списки и через несколько минут, которые мне показались вечностью, никого не выкрикнув, пошел к следующему. Все облегченно вздохнули.

Мужчин, разъединенных с семьями, посадили в хвостовые вагоны нашего поезда.

Рахиль — Израэль

Состав шел в направлении Каунаса. Распространялись разные слухи, но никто не знал, ни того, куда мы едем, ни о том, что нас ожидает. Однако все понимали, что путь наш будет дальним и, возможно, закончится где-нибудь в Сибири.

Один только вопрос занимал нас и, вероятно, всех, кто был в этом поезде: почему ссылают именно нас?

Ссылка, как средство подавления инакомыслия, была давней традицией в России. При царе людей ссылали в отдаленные районы Сибири из-за их разногласий с властью по политическим, религиозным и национальным вопросам. Это был удобный способ обезвреживать противников, не прибегая к более жестким мерам: тюремному заключению или каторге. В силу своей отдаленности и малонаселенности Сибирь стала подходящим местом изгнания.

В 1941 году жителей трех прибалтийских государств депортировали по политическим причинам.

Конечно, такое решение принималось на самом высоком уровне, то есть самим Сталиным, и утверждалось высшими партийными органами. Выполнение этого решения и отбор лиц и семей на выселение возложили на местные партийные организации в тесном сотрудничестве с НКВД.

Трудно себе представить, что могло быть общего у мелкого собственника, фармацевта, бизнесмена и полицейского, поскольку даже с виду это были совершенно разные люди. Но для советского режима они и тысячи других людей являлись представителями несоциалистического общества, следовательно, им нельзя было доверять. Они считались ненадежными социальными элементами, которых нужно обезвредить, вырвав из привычного окружения и переселив в совершенно другую среду. Но в этом бесчеловечном отборе не было логики. Взять хотя бы нашу семью: нас депортировали, а кузена Израэля, Изю, почему-то оставили. Возможно, что тут сыграло роль то обстоятельство, что Израэль в силу занимаемого положения в фирме часто бывал за границей и встречался с иностранными партнерами. На основе таких вот «соображений», по-видимому, оказались в скотском поезде и филателисты, и эсперантисты.

Вне всяких сомнений, депортация была тщательно спланирована заранее и проведена с четкостью военной операции. С 14 по 16 июня в Литве забрали около сорока тысяч человек. На железнодорожных станциях их загружали в товарные вагоны и увозили. Такие же акции были проведены в Латвии и Эстонии. Некоторых мужчин, разъединенных с семьями, отправляли в сибирские исправительно-трудовые лагеря, и те, кто выжил, вышли оттуда спустя восемь, десять, а иногда и пятнадцать лет.

Надзор за ходом операции осуществляли специальные войска НКВД. В каждом вагоне начальник конвоя назначал старосту, в обязанности которого входило смотреть за доставкой и распределением пищи. Он также должен был докладывать обо всех заболевших и сбежавших.

Точных данных о числе тех, кого напрямую коснулось решение Сталина о депортации неблагонадежных элементов из прибалтийских государств, нет. В Советском Союзе никогда не публиковались официальные данные, а архивы, в которых, конечно же, есть точные цифры, закрыты до сих пор.

На основании нашего собственного опыта и наблюдений мы можем сделать вывод, что из Литвы вывозили представителей всех слоев общества, независимо от их социального и экономического положения или национальности. Почти каждый мог быть выслан. Такая крупномасштабная операция потребовала участия большого количества людей разного уровня «боевой и политической» подготовки, ею занимались сотни руководящих работников и тысячи рядовых исполнителей. Можно удивляться, почему не было никакой утечки информации. Это наверное, потому, что советские аппаратчики уже имели огромный опыт в проведении подобного рода акций, и особенно таких, которые совершались под грифом «секретно».

Первую остановку поезд сделал в Каунасе. По городу, очевидно, распространились слухи о прибытии состава, и на станции собралось много людей. Родственники и друзья пришли попрощаться. Были здесь и несколько друзей и знакомых Израэля. Этих людей, как и наших родственников и друзей из Кибартая, мы видели в последний раз.

Мы были обречены, наша судьба уже определилась, а они еще оставались на свободе. Однако по их лицам и по тому, что они говорили нам, было понятно: они тоже обречены, обречены на неопределенность. Никто из них не знал, когда придет их черед и что советский режим планирует сделать с ними.

Большинство из них погибли в немецких концентрационных лагерях, когда нацисты уничтожали еврейское население прибалтийских государств. Истребление прибалтийских евреев в гетто и лагерях проводилось с жестокой педантичностью.

Если бы мы остались в Литве с родственниками Израэля и другими евреями, то едва ли избежали бы их участи. Сибирские дебри и все испытания, через которые мы прошли, оказались нашим спасением от неминуемой смерти. Нас сослали не потому, что не захотели отдать в руки нацистов, но исторический парадокс состоял в том,