Разговоры с дьяволом - Лешек Колаковский Страница 18

не через поражающие воображение природные явления, монструозности или фокусы, которые хороши как повод для забавы, но демон отнюдь не забавен. Он на самом деле, как и гипотетический демон Декарта15, может создать иллюзорную действительность и несуществующим фактам придать вес несомненной реальности, может он также, как и гипотетический демон Максвелла16, эффективно претворить в жизнь некое явно нереальное — ибо в высшей степени маловероятное — состояние. Но может сделать это лишь в той мере, в какой целью его деятельности является ошибка, поражение разума. Впрочем, ошибка, возникающая в процессе восприятия явной очевидности, не соответствует изначальной направленности моей работы; ибо такая ошибка не пристыдит никого также и тогда, когда она будет признана ошибкой, поскольку допускается ее естественный и как бы неизбежный характер. Ведь никто не высмеивает докоперниковские поколения зато, что они верили в неподвижность Земли; их спонтанная и естественная вера является скорее фоном, на котором гений Коперника вырастает во всем своем величии. Если ошибка и является целью демона, то — только позорная ошибка, бездарная, такая ошибка, которой надо стыдиться, иначе говоря, ошибка — NB! — в которой повинны люди; по крайней мере, такая, чтобы люди были вынуждены признать, что они тому виной, такая, что проступает на их лице краской стыда. Разные там чародейские фокусы или введение в заблуждение иллюзорными реальностями не входят в основной набор средств в работе демона, ибо работа его, как я уже сказал, рутинная и без полета, без развлекательных компонентов, без юмора и без того, что интересует людей. Разрушительная работа демона охватывает пространства, за которые ответственны люди, и тогда, чтобы она достигла своей цели, то зло, которое она после себя оставляет, должно покрыть людей позором. За одним исключением. И этим исключением является смерть — не конкретный факт смерти, а общее положение о ее неизбежности.

И наконец восьмой вопрос: коль скоро, как выяснилось, демон не является всеведущим, то существует ли возможность, что он сам допустит ошибку и правдой окажется то, что он посылает в мир как ошибку, вызывающую стыд у того, кто ее допускает?

Отвечаю: такое невозможно, ибо мудрость демона настолько велика, что он прекрасно знает собственные границы и поэтому не принимает те вопросы, которые выходят за эти границы. То есть дьявол отличается от людей еще и этим.

Вот только что мне задали девятый вопрос. Однако четко знать границы — значит преодолеть их познанием, а прикоснуться к границе — значит дотронуться до того, что находится за границей. Если знание демона на самом деле имеет границу, то невозможно, чтобы он был свободен от ошибок в постановке вопросов, а значит, и в ответах на них. Тем самым нельзя признать ни одно из его заявлений авторитетным, в том числе заявление относительно его собственного существования.

Отвечаю, что это никакой не вопрос, а всего лишь смешная попытка подискутировать. Смешная, потому что демон не вступает в диспуты с людьми. Его существование не требует ни обоснования, ни доказательств, потому что оно не имеет природы факта. Если люди интерпретируют его существование иначе, если, например, приписывают ему чисто казуистический характер, то это всего лишь одна из многих совершаемых ими ошибок. Впрочем, я уже как-то раз говорил, мне безразлично, верят в мое существование или нет. Уже пару веков назад теологи заметили, что сообщников дьявола легче всего узнать по тому, что они отрицают существование дьявола. В этом отчасти парадоксальном высказывании есть зерно правды. Ибо, в сущности, и здесь я возвращаюсь к началу моего выступления, ваше неверие не только не препятствует моей работе, а скорее наоборот—способствует ей, оно принадлежит в качестве постыдной ошибки к проявлениям того упадка, в какой скатывается традиция, когда от нее постепенно отслаивается позолота былого величия. Это несет добрую весть, добрую весть демона. А еще ваше неверие представляется мне выгодным потому, что сказанное мною, а также сам факт моего сегодняшнего заявления окончательно сотрутся в вашей памяти, что всё то, чему вы сегодня стали свидетелями и что канет в абсолютное забвение, вы, господа, сочтете за выдумку и сонный бред.

Разговор доктора Лютера с дьяволом в Вартбурге в 1521 году

Чего ты хочешь, паршивая свинья? Зачем пришел? Пугать? Я не боюсь тебя, мне до тебя дела не больше, чем до коровьих лепешек на гумне у князя. А может, ты пришел искушать меня? На грех совратить, непристойности на ухо шептать, сладострастную натуру возбуждать, а? Ты, наверное, так хочешь меня выставить, чтобы я морду кому-нибудь набил, чтобы в стельку упился, чтобы девку фольварочную попортил или еще чего, а? Ну а как я сделаю всё это, что тогда? Наверняка думаешь, что уже заграбастал ты меня в лапы свои косматые, что жернов мне на шею уже навесил и — на дно! Но не тут-то было: ты не ястреб, а я не куропатка. Согрешить я и без тебя сумею, всё, что надо, сделаю и без твоего искушения, плюгавая ты бестия! А вот если я без тебя грешить стану, и что ты мне тогда на это скажешь? Господь наш на такие грехи даже рукой не махнет. Вот если бы ты меня в отчаяние вверг, в Боге усомниться заставил, страхом и стыдом наполнил — вот тогда я признаюсь, что ты выиграл, что заполучил меня, словно котлету на тарелку. А ты попробуй, ты только попробуй, искуситель, меня, доктора Лютера, Мартина Лютера, попробуй меня в отчаяние или в страх вогнать или чтобы я краской стыда залился. Бог — вот мой оплот, вот крепость моя. Спрятался я за стенами этой крепости и сижу себе спокойно, а ты делай теперь что хочешь. Какие там у тебя грехи для меня заготовлены? Смешно мне, смешно Богу моему, смешно нам обоим, вот и всё. У Бога я, стою твердо, ты понял, с места не сдвинешь. Ну, проваливай, чего тебе, что собрался делать? Нечего тебе тут рядом со мной делать, можешь так стоять хоть до скончания веков, ну, чего ждешь? Не теряй времени, говорю, не теряй времени, иди к слабым, доктор Лютер тебе не по зубам, адресом ошибся, вали отсюда, сказано тебе!

Ты что, всё еще здесь? Смотришь на меня и молчишь, что с тобой? Онемел, что ли? Молчишь. Так ты, стало быть, хочешь меня молчанием своим поразить? Напрасно стараешься: я тоже молчать умею, может, даже лучше, чем ты. Если только захочу. Вот сейчас, например, я не хочу. А