Достоевский. Литературные прогулки по Невскому проспекту. От Зимнего дворца до Знаменской площади - Борис Николаевич Тихомиров Страница 31

Малая Миллионная (Большая Морская улица). Акварель. Из альбома «Виды Петербурга», 1837. В доме слева (в бельэтаже) Английский магазин

Именно Английский магазин особенно часто упоминается в художественной литературе. Для примера можно привести «Египетские ночи» Пушкина, «Женитьбу» Гоголя и «Маскарад» Лермонтова, роман Гончарова «Обломов».

Чем же был так знаменит Английский магазин? Представление о его ассортименте дает реклама, опубликованная в одном из путеводителей по Петербургу середины 1860-х гг.: «Английский магазин на углу Невского пр. и Малой Миллионной[201], под фирмою Никольс-Плинки [так!] и Ко. Торговля заграничными галантерейными изделиями всякого рода, золотыми и серебряными вещами, гаванскими сигарами, винами и проч. По разнообразию и качеству товаров считается первым магазином в С.-Петербурге»[202]. В другом справочнике по Петербургу, вышедшем уже в 1870-е гг., в разделе «богатейших магазинов, с универсальной, можно сказать, торговлей по части роскоши», говорится: «Первое место между такими магазинами занимает Английский магазин <…> на углу Невского пр. и Б. Морской ул. <…> имеет несколько отделений со всевозможными товарами, от бриллиантов и лионских бархатов, фарфора, вин, серебра и проч. до стальных перьев и зажигательных спичек. Цены здесь несколько высоки, но зато товары безукоризненны; аккуратность и добросовестность магазина образцовые…»[203]

Кто же из героев Достоевского делает покупки в Английском магазине? Бедным людям, униженным и оскорбленным, здесь, наверное, едва ли были по карману даже «зажигательные спички». Кандидатов в клиенты Английского магазина надо искать среди персонажей более состоятельных.

Важнейший эпизод, где значимо упоминается Английский магазин, находим в романе «Идиот». Он относится к предыстории отношений Рогожина и Настасьи Филипповны. Точнее, именно с покупки в Английском магазине и начинаются отношения этих героев. Вот как об этом рассказывает в начале романа князю Мышкину сам Рогожин:

«Я тогда, князь, в третьегодняшней отцовской бекеше через Невский перебегал, а она из магазина выходит, в карету садится. Так меня тут и прожгло. Встречаю Залёжева, тот не мне чета, ходит как приказчик от парикмахера, и лорнет в глазу, а мы у родителя в смазных сапогах да на постных щах отличались. Это, говорит, не тебе чета, это, говорит, княгиня, а зовут ее Настасьей Филипповной, фамилией Барашкова <…>. Тут он мне и внушил, что сегодня же можешь Настасью Филипповну в Большом театре видеть, в балете, в ложе своей, в бенуаре, будет сидеть. У нас, у родителя, — продолжает Рогожин, — попробуй-ка в балет сходить, — одна расправа, убьет! Я однако же на час втихомолку сбегал и Настасью Филипповну опять видел; всю ту ночь не спал. На утро покойник (отец. — Б. Т.) дает мне два пятипроцентные билета, по пяти тысяч каждый, сходи, дескать, да продай, да семь тысяч пятьсот к Андреевым на контору снеси, уплати, а остальную сдачу с десяти тысяч, не заходя никуда, мне представь; буду тебя дожидаться. Билеты-то я продал, деньги взял, а к Андреевым в контору не заходил, а пошел, никуда не глядя, в Английский магазин, да на все пару подвесок и выбрал, по одному бриллиантику в каждой, эдак почти как по ореху будут, четыреста рублей должен остался, имя сказал, поверили».

О дальнейшем герой повествует так: «С подвесками я к Залёжеву: так и так, идем, брат, к Настасье Филипповне. Отправились. Что у меня тогда под ногами, что предо мною, что по бокам — ничего я этого не знаю и не помню. Прямо к ней в залу вошли, сама вышла к нам. Я то есть тогда не сказался, что это я самый и есть; а „от Парфена, дескать, Рогожина, — говорит Залёжев, — вам в память встречи вчерашнего дня; соблаговолите принять“. Раскрыла, взглянула, усмехнулась: „Благодарите, говорит, вашего друга господина Рогожина за его любезное внимание“, — откланялась и ушла. Ну, вот зачем я тут не помер тогда же! Да если и пошел, так потому, что думал: „Всё равно, живой не вернусь!“»

А Залёжев «смеется: „А вот как-то ты теперь Семену Парфенычу отчет отдавать будешь?“ Я, правда, хотел было тогда же в воду, домой не заходя, да думаю: „Ведь уж всё равно“, — и как окаянный воротился домой».

В. Вильнер. Настасья Филипповна. Литография. 1973

Да, дорого встала Рогожину покупка в Английском магазине! Его отец, как тут же напоминает Лебедев, «не то что за десять тысяч, а за десять целковых на тот свет сживывал». «Взял меня родитель, — рассказывает князю Парфен, — и наверху запер, и целый час поучал (калиновым посохом. — Б. Т.). „Это я только, говорит, предуготовляю тебя, а вот я с тобой еще на ночь попрощаться зайду“. Что ж ты думаешь? Поехал седой к Настасье Филипповне, земно ей кланялся, умолял и плакал; вынесла она ему, наконец, коробку, шваркнула: „Вот, говорит, тебе, старая борода, твои серьги, а они мне теперь в десять раз дороже ценой, коли из-под такой грозы их Парфен добывал. Кланяйся, говорит, и благодари Парфена Семеныча“».

Подвески, естественно, были возвращены в Английский магазин, который в художественном отношении необходим был здесь Достоевскому для масштаба. С его помощью с первых страниц романа обозначил писатель меру страсти Парфена Рогожина, продемонстрировал безудерж его характера.

Для масштаба упоминается Английский магазин и героем «Подростка» — Аркадием Долгоруким — в его исповедальных записках. Но здесь совсем другой герой, и упоминание им Английского магазина оказывается мерой совсем иных вещей — степени его нравственного падения, развращенности, отступления от собственных идеалов; выражением глубины переживаемого героем кризиса.

«Наконец, — записывает Аркадий, ретроспективно оценивая свое недавнее прошлое, — сделаю и еще признание: я уже тогда развратился; мне уже трудно было отказаться от обеда в семь блюд в ресторане, от Матвея, от Английского магазина, от мнения моего парфюмера, ну и от всего этого. Я сознавал это и тогда, но только отмахивался рукой; теперь же, записывая, краснею».

Последним в ряду героев Достоевского упомянем Петра Петровича Лужина из «Преступления и наказания». Этот персонаж — прямая противоположность Парфену Рогожину — ничего не покупает в Английском магазине. Но, будучи прогнанным Дунечкой Раскольниковой и Пульхерией Александровной, раскаивается в своем скупердяйстве. Дорогие подарки, полагает он с запозданием, позволили бы ему крепче держать в узде и невесту, и ее маменьку. «Ошибка была еще, кроме того, и в том, — рассуждает Лужин наедине с самим собой, — что я им денег совсем не давал <…> и с чего, черт возьми, я так ожидовел? Тут даже и расчета никакого не было! Я думал