Велесов Ключ. Сакральные коды русских сказок - Галина Ивановна Пономарёва Страница 25

Попробуем сопоставить эти явные иносказания с перспективами витязя на распутье и с нашими рунами. Двигаться прямо — означает не менять рутинного бытия, при этом быть в голоде и холоде.

Б. Ю. Татищев так комментирует этот важный момент: «Достаточно очевидно, что такой человек будет холоден чувственно и эмоционально, ню есть лишён энергетики Любви и Сострадания. И при этом голоден сенсорно, то есть из-за отсутствия полноценного внутреннего духовного Бытия, такой человек будет жаждать внешних развлечений и приключений. Это путь зияющей пустоты и духовной деградации».

Налево пойти — сам убит будет, а конь жив.

Стан земного буйства и разгула энергий «самости» обозначен руной Олгиз. Однако тот, кто пойдёт в левую сторону «одиночной инициации», попадёт в плен узкого животного эгоизма, в нисходящий поток творчества во имя свое, без проблеска высшей цели. «Кто направит своего коня в сторону экстатического бешенства энергий “Анахаты”, — строго предупреждает Б. Ю. Татищев, — сам убит будет, то есть лишится своего высшего духовного “Я". А конь, (иначе говоря, низшее подсознательное “я ” человека) останется жив».

Конь — это биологическая мощь, страстная, ещё не преображённая натура, естественные стремления и желания человека. Всадник — Душа и Дух, они видят цель и направляют движение коня. Стихийный, чревный человек не умеет отделить коня от всадника — себя от своих желаний и хаотичных рывков в стороны. Отсюда суровое предупреждение: … Икони-страсти пожрут своих седоков…

Белый Конь — один из древнейших архетипов. В мифах и легендах белоснежный скакун соединяет миры Богов и Людей, служит вестником и проводником по мирам. В христианской традиции Конь Бледный скачет в авангарде Адова войска. У русской секты скопцов Белым Конём звалась Великая Печать, налагаемая на добровольного адепта. Она предполагала не только полную кастрацию, но и удаление грудных сосцов, дабы отсечь даже призрак плотского желания.

Название этой мистической жертвы полностью соотносится со сказочными шифрами. Надпись на сказочном распутье — направо пойти — коня потерять этнографы соотносят с ритуальным закланием коня перед началом юношеских испытаний, мистики — с символическим умерщвлением животной натуры и глубочайшей аскезой.

Это направление обозначено руной воинской жертвы — Тюре.

Однако «ничто великое в мире не совершаюсь без страстей» — заметил когда-то Галилео Галилей. Так, потеряв «коня», т. е. подавив свои природные потенции и чувственные порывы, в том числе, и благородные, человек зачастую теряет творческий и волевой импульс — из всадника-победителя становится «ведомым».

Один из вариантов пути — «Самому умереть» — обозначает путь через Долину Смерти к руне Ис, к духовному полюсу, где умирает всякое земное желание и душа обращается в чистый свет. Точно так славянские духовидцы описывают путешествие души по стволу мирового древа: «Однажды. взойдя на вершину мирового Дуба, ты больше уже не вернёшься в дольний мир, но вознесёшься на птичьих крылах до незримых чертогов Родовых, навсегда выйдя за пределы Велесова Круга рождений и смертей», — сказано в изводе волхва Велеслава.

Однако туда Ивану Царевичу еще рановато, и, хорошенько поразмыслив, он выбирает путь Перуновой стрелы и решительно жертвует своим верным спутником.

После того как выбор сделан, «откуда ни возьмись, выскочил Серый Волк, царевича не тронул, а коня заел»…

Отныне Дикий зверь будет сам возить Ивана-Царевича. Как всякий опытный наставник. Волк решительно избавляет юношу от прежних привязанностей и исчерпанных возможностей (съедает коня). С этой минуты Иван-царевич находится под покровительством своего Тотемного зверя, без него всё начинание обречено на провал, как это происходит с его братьями, у которых нет такого мудрого помощника и защитника.

В ходе испытаний Иван-Царевич должен проявить послушание и благородную сдержанность, но в сохранившихся вариантах сказки Царевич поступает согласно обычной человеческой логике: совсем не так, как советует ему мудрый Волк. Незрелость воли и обычное мальчишество навлекают на него всё новые испытания.

Для начала ему нужно тайком заполучить золотые яблоки, а потом и Жар-птицу, однако Нравственный закон рода требует честности и чистоты намерений, он же сурово порицает всякое хищение. Должно быть поэтому взять тайком волшебные дары не получается: в ночной тишине звенят натянутые струны, возможно — так же тихо и жалобно плачет попранная совесть у человека, вынужденного воровать. Струны и звон колокольчиков будят стражу.

Стража — внешние силы, ведущие нас к новой ступени осознания. Стража блокирует тайное намерение на уровне поступка. Неопытного вора ловят и тащат для разбирательства. Но отрицательный результат — тоже результат: Руки царевича не осквернились воровством!

IX. Меч разделения

И плавал между нами меч,

Как меж Изольдой и Тристаном

Н. Заболоцкий

Сказочные испытания — отголоски реальных. Среди них — созерцание «спящей» девицы, которую ни в коем случае нельзя «будить». Это испытание запечатлено в легенде о рыцаре Тристане и Королеве Изольде, оно же нашло отражение и в Библии как Тобиасова ночь.

Образ рокового меча (топора или кинжала), разделяющего влюблённых, возник ещё в глубокой древности. Античные мифы рассказывают о том, что некогда сам Зевс разделил две половинки единого существа, обрекая их на вечный поиск утраченного единства. В инициатической реальности обоюдоострый меч (скрыто фаллический символ), мог преображаться в лабрис — двусторонний топорик Великой Богини, символ мистической девственности и жреческого служения. Ночь Целомудрия, проведённая в объятиях Девы, демонстрировала полную власть над страстями и духовную зрелость юношей.

Мотив присутствия юной девы в мужском тереме использовал и Пушкин. Исследователи уверены, что его сказка «О мёртвой Царевне и семи богатырях» отражает исторические реалии, но сказка сохранила канву посвящения лишь отчасти: пригожая девица попадает в «лесной терем», живёт там некоторое время, искушая семерых богатырей своей юной прелестью. Согласно нравственному закону Рода, богатыри ставят её перед выбором: «Одному женою будь, прочим ласковой сестрою…» Её внезапная смерть становится сюжетной развязкой.

Автор «Археологического словаря» Г. Н. Матюшин уверен, что речь идёт об инициатической смерти: «До сих пор на островах Океании юноши-холостяки первобытного племени поселяются в особом «мужском» доме, к которому не имеют права даже близко подойти женщины. В сезоны охоты или рыболовства в таком доме у папуасов поселялись все взрослые мужчины — связь с женщинами была строго запрещена. Но в таких домах обычно прислуживали женщины из других племён, связь с которыми не считалась греховной. Видимо, в