Велесов Ключ. Сакральные коды русских сказок - Галина Ивановна Пономарёва Страница 18

Сказочный Старичок не спеша проходит сквозь разноцветные слои и достигает седьмого неба. Это стадия белых одежд, точнее, безупречной белизны облаков; стадия альбедо. Высокая цель достигнута, искатель получает волшебные дары: Золотую Меленку, творящую сущее из пустоты, и Петушка — бдительного внутреннего стражника и защитника, символ проснувшихся солнечных сил.

Сказка Пушкина о Золотом Петушке начинается с обретения такого помощника. Но есть и разница: Золотой Петушок в сказке Пушкина — символ «чёрной инициации» — ложного, купленного посвящения. Потому и конец царя Салтана весьма символичен: так алчный Маг, обуреваемый земными желаниями, бывает свержен с Колесницы Силы и уничтожен взбунтовавшимися духами, призванными служить ему. Салтан не сумел переплавить свинец земных страстей в сияющее Золото Духа, и его духовная алхимия окончилась крахом.

Эти предварительные рассуждения об инициации подводят нас к важному пониманию: настоящий человек — человек духовный — не может возникнуть в результате естественного процесса: бурной и динамичной борьбы за выживание или неторопливой и гармоничной жизни на лоне природы. Некогда он был «создан» по священному образу, и является звеном в «Златой Цепи» восхождения. Об этом говорит и философская аксиома древних: животные родственны человеку, а человек сродни Богам.

Мы убедились, что чародейная русская сказка все ещё хранит следы этой великой традиции, в этом уверены и многие авторитетные исследователи:

«Французский эзотерик Рене Генон и русский фольклорист Владимир Пропп независимо друг от друга пришли к выводу, что суть индоевропейской волшебной сказки сводится к описанию инициатического процесса и мистерии посвящения. И в ней, пусть в замутнённом и огрублённом виде, запечатлены древнейшие обряды, с помощью которых человек может достичь “высших состояний”, преодолеть свою греховную двойственность и отъединённость от животворящего источника “небесных вод”. В сравнении с этим все “паранормальные” способности кажутся сущим вздором, детской забавой» — пишет Ю. Стефанов.

II. Перунов топорок

То было сегодня, вчера

Назад миллионы столетий…

Н. Клюев

Народная традиция говорит нам о максимально ранней инициации. Уже первый час и даже первая минута жизни новорождённого несли на себе печать магического посвящения. Это были воистину крепи земные; мальчику пуповину перерезали на мече, стреле или топоре, девочке — на веретене. Обряд правили бавушки-повитухи, однако до трёх лет ребёнок условно не имел пола и даже имени и назывался Чадо, Дитё или Живулечка, иначе —Живая Вода. Пуповину закапывали под порогом, чтобы упрочить связь человека с родным домом и Матерью-Сырой-Землёй.

Обрезание пуповины — это ритуал разрушения связи с предыдущим миром, сопоставимый с обрыванием нити жизни. Среди атрибутов славянской Богини Макоши есть не только пряжа и веретено жизни, но и остро заточенный серп, символизирующий внезапное прерывание любой длительности.

В глубокой древности для обрубания пуповины использовали обрядовый топорик. Он известен, как дротик Амазонок, Лабрис или Перунов топорок. Подобно каменным топорикам неолита, он имел два лезвия и обозначал двойственность Великой Богини — грозной и милостивой, Старухи и Девы, Жизни и Смерти. Их «зеркальная» форма напоминала восьмёрку или крылья бабочки — символ бесконечности и преображения.

Ритуальные двойные топорики использовались и при погребении для подрезания сухожилий у покойника и обрубания последних земных тяжей. До нашею времени сохранился семейный обряд, его название: «перерезать путы». Едва малыш начинает ходить, бабушка или тётка-большуха делает ножом крестообразный надрез на полу между ножками ребёнка. Предполагается, что ноги всякого новорождённого спутаны, точнее, связаны во время проведения похоронного обряда, который он прошёл в конце прошлой жизни.

«Во подоле Макоши Mip рождается, Во подоле Макоши схороняется…», — поётся в старинной поморской песне-руне.

Во имя этой идеи и славянская колыбель, и домовина одинаково украшались восьмиконечными звёздами или цветами — знаками Макоши и изготавливались из одного материала — сосны или липы; в обоих случаях соблюдался одинаковый угол наклона досок.

Инициации, проведённые в бессознательном возрасте, иногда называют «виртуальными», пример тому — таинство христианского крещения в раннем младенчестве, но сила ритуала не зависит от возраста посвящаемого.

В семь лет, одновременно со сменой молочных зубов приходило время первых настоящих испытаний. Зубы — как естественные кристаллы, поддерживающие связь с минеральным миром. Их жертвовали Матери-Земле как семена будущих воплощений. Позднее зубы стали дарить Мышке: «Мышка, Мышка, возьми зуб молочный, отдай костяной!».

Мышка появилась рядом с человеком больше пяти тысячелетий назад, когда коренное население Европы перешло к подсечному земледелию. Забавно, но наши пращуры не сразу нашли отличие между мышыо и белкой и довольно долго обозначали их одним словом — мысь. В более древних (эталонных) вариантах славянских сказок мышке предшествует змея. Возможно, что и традиционный заговор мог быть обращён к Змею-Первопредку — всемогущему Ящеру, властелину Подземного царства.

Белые камешки на лесной тропе в сказке «Мальчик-с-Пальчик» говорят о первом периоде возрастной инициации. Согласно сюжету сказки, Мальчик-с-Пальчик заменил камешки-зубы на хлебные крошки. Этим он нарушил древний порядок и, как следствие, не нашёл дорогу домой.

Песня о девке-семилетке и большинство русских сказок указывают на возраст первой инициации достаточно точно. Именно в это время девочка — героиня сказки — остаётся сиротой. Нетрудно догадаться, что это «ритуальное сиротство». Слишком добрая и любящая мать должна умереть, хотя бы на время.

Первый этап испытаний выглядел как увод детей в лес, где они оставались на ночь среди опасностей, без пищи и огня. Чтобы выжить, они должны проявить сообразительность и ловкость, решить непривычные задачи, проявить почтение к старшим и необходимые трудовые навыки. Во времена лесной религии такие испытания проводились в отдельно стоящем лесном доме под руководством опытных старейшин. Этот лесной терем мог иметь вид птицы или тотемного зверя; при встрече с ним посвящаемый как бы «проглатывался». Он исчезал из внешнего мира и некоторое время пребывал внутри у зверя-покровителя. Этот мотив лёг в основу множества сказок: «Три медведя», «Красная шапочка» «Мальчик-с-пальчик»…

В сказках наиболее достойные участники испытаний благополучно возвращались к родителям, а вот ленивых и непочтительных ожидала жестокая кара. Дальнейшие инициации проводились отдельно для юношей и девушек. Языческий период истории — время кристаллизации и наиболее полной реализации этих фундаментальных человеческих типов. В условиях жестокого и героического языческого мира сложились образцы