Постмодерн в раю. О творчестве Ольги Седаковой - Ксения Голубович Страница 11

А смерть длинна, как всё вокруг, а смерть длинна, длинна. Одна вода у нее впереди, и тысячу раз мне жаль, что она должна и должна идти, как будто сама — не даль. И радость ей по пояс, по щиколотку печаль. Когда я засыпаю, свой голос слышу я: — Одна свеча в твоей руке, любимая моя! — одна свеча в ее руке, повернутая вниз: как будто подняли глаза — и молча разошлись. Вступление третье Я северную арфу последний раз возьму и музыку слепую, прощаясь, обниму: я так любила этот лад, этот свет, влюбленный в тьму. Ничто не кончится собой, как говорила ты, — ни злом, ни ядом, ни клеветой, ни раной, к сердцу привитой, ни даже смертью молодой, перекрестившей над собой цветущие кусты. Темны твои рассказы, но вспыхивают вдруг, как тысяча цветных камней на тысяче гибких рук, — и видишь: никого вокруг, и только свет вокруг. Попросим же, чтобы и нам стоять, как свет кругом. И будем строить дом из слез о том, что сделать нам пришлось и вспоминать потом. А ты иди, Господь с тобой, ты ешь свой хлеб, свой путь земной — неизвестно куда, но прочь. И луг тяжелый и цветной за тобой задвигает ночь. И если нас судьба вручит несчастнейшей звезде — дух веет, где захочет. А мы живем везде. 1. Рыцари едут на турнир И что ж, бывают времена, бывает время таким, что слышно, как бьется сердце земли и вьется тонкий дым. Сердцебиенье лесной земли и славы тонкий дым. И остальные скроются по зарослям лесным. Вот всадники как солнце, их кони — из темноты, из детской обиды копыта и копья, из тайны их щиты. К Пятидесятнице святой они спешат на праздник свой, там гибель розой молодой на грудь упадет с высоты. Ты помнишь эту розу, глядящую на нас? — мы прячем от нее глаза, она не сводит глаз. А тот, кто умер молодым, и сам любил, и был любим, он шел — и всё, что перед ним, прикосновением одним он сделал золотом живым счастливей, чем Мидас. И он теперь повсюду, и он — тот самый сон, который смотрят холм и склон небес сияющих, как он, прославленных, как он. Но жизнь заросла, и лес заглох, и трудно речь вести. И трудно мне рукой своей теней, и духов, и ветвей завесу развести. Кто в черном, кто в лиловом, кто в алом и небесном, они идут — и, как тогда, сквозь прорези глядят туда, где роза плещет, как вода в ковше преданья тесном. 2. Нищие идут по дорогам Хочу я Господа любить, как нищие Его. Хочу по городам ходить и Божьим именем просить, и все узнать, и все забыть, и как немой заговорить о красоте Его.