Сталин против Гитлера: поэт против художника - Сергей Владимирович Кормилицын Страница 8

и сводной сестрой Ангелой. В одном из отрывков описана жестокость отца Гитлера, которого тоже звали Алоиз, и то, как мать Адольфа пыталась защитить сына от постоянных избиений: «В страхе, видя, что отец больше не может сдерживать свой необузданный гнев, она решила закончить эти истязания. Она поднимается на чердак и закрывает Адольфа своим телом, но не может уклониться от очередного удара отца. Она беззвучно терпит это».

Байерль говорит: «Перед нами предстает картина абсолютно дисфункциональной семьи, которую общественность еще никогда раньше не видела». По его словам, «ужасы Третьего рейха взросли в собственном доме Гитлера»[10].

Свою неудовлетворительную успеваемость в реальном училище Адольф Гитлер списывает именно на последствия этого спора с родителем, заявляя, что, пытаясь убедить его в своей правоте, он стал учиться только тому, что было ему интересно, – рисованию, географии и истории. Вряд ли это могло стать хоть что-то решающим доводом в их споре о выборе профессии, однако юношеский максимализм и невыдержанность характера могут подтолкнуть еще и не к такому решению.

Впрочем, если задуматься, этому можно найти и другие причины. Все-таки по сравнению с Браунау-на-Инне, где Адольф – сын выслужившегося из крестьян государственного чиновника и дочери богатого крестьянина – выглядел представителем местной элиты, Линц был относительно крупным городом. Здесь соперниками его в учебе были не крестьянские дети, а дети учителей, чиновников, коммерсантов. Для них Адольф был пришлым провинциалом, которого легко «обходили на поворотах». В результате ни с кем из них ему так и не удалось сойтись ближе: до конца обучения он обращался к однокашникам на «вы», и они платили ему тем же, подчеркивая отчуждение, царившее между ними.

Стоит сказать и о том, что в ту пору немецкая педантичность и самодисциплина еще не были в полной мере свойственны Гитлеру. В школьных табелях его прилежание оценивалось как «невыдержанное» или в лучшем случае «удовлетворительное». В результате же оценки его отнюдь не могли радовать родителей. «Отлично» и «превосходно» он получил лишь по рисованию и гимнастике. Что, впрочем, не должно вводить читателя в заблуждение: несмотря ни на что, Гитлер довольно много читал и хорошо разбирался во многих областях. И только технические науки, такие как, например, физика, давались ему с трудом. Этим, в принципе, и объясняется та доверчивость, с которой Адольф впоследствии «покупался» на псевдонаучные бредни типа теории полой Земли или «Учения мирового льда».

Первые ростки национализма проявились у юного Гитлера именно в реальном училище. Как обычно, в поисках идентичности, общих черт, принадлежности к большой группе, свойственных для детей в возрасте 10–12 лет, ученики разделились не только по интересам, но и по национальному признаку. Какая бы пропасть ни отделяла Адольфа от его однокашников, он был немцем, а значит – принадлежал к группе «чистокровных», ставивших себя выше всех, кто не являлся немцем. Подчеркивая свое происхождение, они «украшали свою одежду васильками и черно-красно-золотыми ленточками» и во всеуслышание, шокируя учителей, пели непатриотичную, а посему высочайше запрещенную к исполнению «Дойчланд юбер аллес» вместо австрийского гимна «Кроненлид». В течение самого короткого времени Гитлер превратился в фанатичного националиста, утверждающего свои идеалы со всей пылкостью юности.

Вероятно, все было бы не так серьезно, не попадись на пути молодого националиста соответствующий учитель – доктор Леопольд Петч. Есть такой тип школьных учителей и вузовских преподавателей – нереализовавшиеся проповедники или политики. Вместо того чтобы, как положено, давать знания по своему предмету, учить думать и делать выводы, они применяют свое положение учителя для того, чтобы насадить среди учеников свои взгляды. Безразлично – религиозные или политические, консервативные или либеральные, но свои. В большинстве случаев этим непрошеным гуру не удается подцепить на крючок больше одного-двух учеников, но и этого достаточно для того, чтобы признать причиняемый ими вред весьма ощутимым. Леопольд Петч относился именно к этому типу учителей, и Адольф Гитлер оказался среди его паствы. Объяснить, почему это произошло, весьма несложно. Леопольд Петч был умелым рассказчиком, способным увлечь своим повествованием, заставить сопереживать историческим персонажам. Гитлер же был восприимчивым слушателем, тем более что россказни старого учителя хорошо сочетались с той гремучей смесью, в которую превратились отрывочные исторические знания, почерпнутые в детстве, мальчишеские игры в рыцарей и бытовой национализм, почерпнутый в школе. «Сухие исторические воспоминания он умел превращать в живую увлекательную действительность, – говорил о своем учителе Адольф. – Часто сидели мы на его уроках полные восхищения и нередко бывали тронуты его изложением до слез. Счастье наше было тем более велико, когда этот учитель в доступной форме умел, основываясь на настоящем, осветить прошлое и, основываясь на уроках прошлого, сделать выводы для настоящего. Более чем кто бы то ни было другой из преподавателей он умел проникнуть в те жгучие проблемы современности, которые пронизывали тогда все наше существо. Наш маленький национальный фанатизм был для него средством нашего воспитания. Апеллируя все чаще к нашему национальному чувству чести, он поднимал нас на гораздо большую высоту, чем этого можно было бы достигнуть какими бы то ни было другими средствами». Подростки жадно впитывали откровения самозваного пророка. Впрочем, это не мешало Гитлеру получать по истории «удовлетворительно».

Результат таких проповедей сказывался: Адольф стал чувствовать себя носителем сокровенного знания, едва ли не избранным, тем, кто может объяснить все происходящее вокруг. В сочетании со сложным характером, заметно ухудшившимся в пубертатном возрасте, это делало подростка просто невыносимым. Противостояние с отцом становилось все более жестким, тем более что оба они – и Алоиз Хидлер, и Адольф – не умели сдерживать свой нрав.

Впрочем, вскоре противостоянию пришел конец: в начале 1903 года, зайдя на постоялый двор «Визингер» в Леондинге выпить вина, Алоиз Хидлер скоропостижно скончался от апоплексического удара. Срочно вызванные врач и священник, как ни торопились, уже не застали его в живых. Адольфу в ту пору было 13 лет.

После смерти мужа Клара еще некоторое время пыталась придерживаться его взглядов, настаивая на необходимости для сына чиновничьей карьеры, однако, будучи женщиной мягкосердечной, не смогла долго выдерживать его сопротивление. Она попыталась было как-то исправить положение, отправив Гитлера в другую школу, в Штайр, однако и там успехи его были, мягко говоря, посредственными, хотя и лучшими, нежели в Линце. Тем не менее Адольф как-то дотянул до выпуска и стал было уже готовиться к экзаменам на аттестат зрелости. Но тут с ним приключилась беда: он слег с воспалением легких и, по настоянию врачей, долгое время был вынужден избегать серьезных нагрузок на нервную систему. Этой рекомендацией он воспользовался, чтобы никогда больше не возвращаться