Первая война Гитлера - Томас Вебер Страница 8

До начала октября Гитлер и люди полка прошли ускоренный курс обучения для солдат в Мюнхене, тренируясь стрелять, устанавливать палатки и кипятить питьевую воду на фронте. Однако вследствие недостаточности снабжения и как ещё один знак того, что RIR 16 был близок к концу "пищевой цепочки" вооружённых сил Германии, полк Листа тренировался с устаревшими винтовками, которые функционировали иначе, чем винтовки, которые полк должен был использовать, попав на фронт. Для большинства, включая почти наверняка Гитлера, это был первый раз, когда они коснулись оружия.

***

Гитлер был типичным представителем своего полка в том, что средний возраст солдат полка Листа был очень близок к возрасту Гитлера, которому было 25 лет при начале войны. Почти 60 процентов солдат родились в диапазоне пяти лет от даты рождения Гитлера. Самые старые родились в 1870-х, но их число было чрезвычайно мало, в то время как 18,5 процентов родились после 1895 года. В подразделении Гитлера преобладали фермеры, сельскохозяйственные рабочие, торговцы и ремесленники. Почти треть работала в сельском хозяйстве, а около 40 процентов были торговцами или ремесленниками; 7,5 процентов – квалифицированные рабочие, 7,7 процентов – служащие, 4,9 процентов имели свой собственный бизнес или были владельцами собственности, почти 2 процента были студентами университетов или высших учебных заведений, 3,6 процента – специалистами или преподавателями, а ещё 3,6 процента были несельскохозяйственными слугами или подёнными работниками. Полк в основном был сформирован из призывников из Мюнхена и Южной Баварии (80 процентов), Однако только лишь несколько больше половины состава полка пришли из самой Верхней Баварии. Гитлер был не единственным солдатом, который вырос или жил вне пределов Баварии. В целом 4,4 процента вышли из регионов за пределами Баварии (из которых примерно половина из-за границы). Более половины состава полка Гитлера вышли из сельских общин. Четверть даже вышла из деревень с менее чем 100 жителями. Лишь слегка больше, чем каждый десятый солдат, пришли из городов от малого до среднего размера, в то время как треть членов RIR 16 жили в более крупных городах, огромное большинство из которых жило в Мюнхене. В целом двое из десяти солдат вышли из столицы Баварии. Многие из солдат из сельской местности и из Мюнхена жили в мирах, весьма далёких друг от друга.

Жизнь за пределами Мюнхена и больших городов была деревенской и традиционной. Это был регион маленьких городов и деревень, а в предгорьях Альп – одиноких ферм или деревень, состоящих из горстки молочных ферм, постоялого двора и церкви. В отличие от северной Баварии или многих частей Пруссии, фермы продолжали быть маленькими семейными предприятиями, какими они были на протяжении сотен лет. В 1907 году менее 40 процентов ферм в южной Баварии использовали какую-либо механизацию. В сельской жизни доминировали местные фермеры, которые были патриархами в своих общинах. Жизнь в сельской Баварии была больше похожа на жизнь сицилийских деревень, которые породили мафию, чем на жизнь в Мюнхене, не говоря уже о Берлине или индустриальных городах Рура. Более половины баварского населения жили в местах с менее чем 2000 жителей, в сравнении с примерно третью населения по всему Германскому Рейху. В Нижней Баварии почти 70 процентов населения всё ещё работало в сельском хозяйстве. Гораздо больше, чем это было в остальной части Германского Рейха, люди в баварской сельской местности всё ещё жили в мире, в котором доминировали местные, или, лучше сказать, баварцы. Местные видели себя баварцами и людьми из определённой деревни, и католиками, но не прежде всего немцами. Если они думали о своём монархе, то им в голову приходили баварский король и замки сумасшедшего короля Людвига[4], но не кайзер Германии и дворцы Потсдама.

Население сельских регионов южной Баварии было по большей части аполитичным, по привычке голосующим за католическую Партию Центра на каждом голосовании. С началом военных действий население не только в Ландсхуте Гиммлера, но также и в сельской местности реагировало на войну со страхом и беспокойством. Когда Бальтазар Брандмайер, 22-летний строительный рабочий из сельской местности Верхней Баварии, который станет служить с Гитлером, получил на почте свою повестку, то его мать и сестра не возрадовались, но разразились слезами. Они не смогли выдавить ни единого ободряющего слова. В коллективной памяти сельского населения южной Баварии отрицательные воспоминания о войне соперничали с памятью о победоносной войне с Францией 1870-1871 гг. и часто преобладали над ней. Фермеры беспокоились о том, что произойдёт с их фермами, если их призовут, особенно поскольку русские сельскохозяйственные рабочие в южной Баварии вынуждены были покинуть свои места работы после начала войны. Были широко распространены сообщения о жёнах и матерях в слезах. Некоторые неженатые молодые люди рассматривали начало войны как возможность увидеть мир, но преобладающей реакцией был пессимизм. Как результат, правительство Баварии вынуждено было распространить слухи, чтобы подстегнуть воинственные настроения, такие, как то, что французы бомбардировали железнодорожную линию рядом с Нюрнбергом, и то, что существовал широко распространённый шпионаж. В попытке увеличить поддержку войны среди прихожан католические священники в Южной Баварии зачитывали письмо от баварских епископов во время мессы, говоря им, что эта война оборонительная, к которой Германия была принуждена.

В то время как в сельской местности Баварии, таким образом, всё ещё доминировали фермерство и католицизм, как это было сотни лет, и в то время, как в сельских регионах Баварии военного энтузиазма относительно не хватало, Мюнхен в конце восемнадцатого и в девятнадцатом веках превратился в прекрасный столичный город. К началу Первой мировой войны как грибы росли муниципальные и частные здания в стиле art deco, при этом процветали либерализм и социал-демократия. Голосование за социал-демократов и либеральные партии было в Мюнхене столь большим, что даже в целом по Верхней Баварии, несмотря на её сельские районы, которые чем угодно, но не склонными к либеральным или социалистическим политическим идеям, социал-демократы получили 33,6 процента на выборах в рейхстаг, в то время как различные либеральные партии получили 17,2 процента голосов. Положение с искусствами в Мюнхене делало его возможно самым либеральным и космополитичным из всех городов Германии. Ленин, который жил в Мюнхене за несколько лет до Гитлера, был прельщён его левой политической субкультурой. Под эгидой благосклонного и – в сравнении с существующими альтернативами – прогрессивного королевского дома, Мюнхен людей декадентского искусства