Опасная граница - Томас Дж. Барфилд Страница 77

Тюркский каган на западе (правил в 576–603 гг.)

Сын Истеми, основной претендент на власть в первой междоусобной войне

Тоньюкук

Военачальник Кутлуга, Мочжо и Кюль-тегина

Наиболее влиятельный политический лидер Второй Тюркской империи

Тумынь (Бумын)

Основал вместе с братом Истеми Первую Тюркскую империю

Тюркский каган на востоке (ум. 553 г.)

Хэли

Последний каган Первой Тюркской империи (правил в 620–634 гг.)

Пленен танскими войсками

Иноземные династии в Северном Китае

Северная Ци (550–577 гг.)

Северная Чжоу (557–581 гг.)

Национальные общекитайские династии

Суй (581–618 гг.)

Тан (618–907 гг.)

Ключевые фигуры китайской истории

Ань Лу-шань

Фаворит двора, согдиец по происхождению

Едва не уничтожил династию Тан во время восстания в 755 г.

Императрица У

Единственная в Китае женщина-император, правившая под своим именем (660–705 гг.)

Платила дань каганам Второй Тюркской империи

Ли Ши-минь (танский Тай-цзун) Второй император Тан (правил в 626–649 гг.)

«Китайский каган» после завоевания Первой Тюркской империи

Сюань-цзун

Император Тан (правил в 713–756 гг.)

Заключал военные и брачные союзы с уйгурами Резко увеличил выплаты шелка кочевникам

Ян-ди

Второй и последний император Суй (правил в 605–616 гг.)

Его военные кампании привели к закату империи

5. МАНЬЧЖУРСКИЕ ПРЕТЕНДЕНТЫ

Падение централизованной власти в степи и Китае

Победа кыргызов привела не к созданию кыргызской империи, а к хаосу и анархии. Образование всех тюркских империй происходило при финансовой поддержке Китая. Кыргызы, дикие кочевники с окраин Сибири, не имели представления о том, каким образом осуществляется подобное взаимодействие, и не предприняли попыток установить его. Они также не пытались установить свое господство над другими степными племенами, покоренными уйгурами. Похоже, они удовлетворились награбленным в Карабалгасуне и отправились восвояси. Внутреннему порядку, который уйгуры поддерживали в степи, пришел конец. Племена получили возможность действовать по собственному разумению, но ни одно из них не имело достаточно сил, чтобы восстановить централизованную власть. Когда китайцы услышали о разгроме уйгуров, они с удовольствием констатировали факт гибели своих врагов, империя которых больше не возрождалась. Однако эта радость была преждевременной. Уничтожение уйгуров, какие бы неприятности они с собой ни несли, оставляло Китай незащищенным как от восстаний внутри страны (в подавлении которых уйгуры были столь полезны), так и от нападений киданей из маньчжурской степи, которые в период Тан сдерживались силами тюрков и уйгуров, подавлявшими своих кочевых соперников.

Неспособность кыргызов осуществлять политику экспансии поражает. В течение 300 лет сменявшие друг друга тюркские и уйгурские династии стремились к этой цели. Для тюрков установление связей с Китаем после атаки на жуаньжуаней стало приоритетной задачей. Уйгуры направили в Китай посланника сразу же после победы над тюрками, чтобы сообщить о разгроме последних и потребовать предоставления им выплат в рамках прежней даннической системы. Как тюрки, так и уйгуры понимали, что стабильность имперской конфедерации зависела от получения субсидий из Китая или добычи, захваченной при нападениях на него. На протяжении многих лет они превратили вымогательство в высокое искусство. Они защищали династию от внутренней оппозиции, чтобы не иссякал поток даннического шелка. Кыргызы же ограничились Орхоном, позволив степи разделиться на части и не обращая внимания на Китай. В Монголии началась анархия, которая не прекращалась 350 лет, пока к власти не пришли монголы.

Имперская конфедерация не являлась простой или естественной формой политической организации в степи. Для ее создания и сохранения требовалось наличие опытного и умелого руководства. У кыргызов оно отсутствовало. Кыргызы пришли из Южной Сибири, с верховьев Енисея. Там проходила самая северная граница степи, за которой начинались обширные леса, населенные охотниками и оленеводами. Исторически это был бедный, но самодостаточный в экономическом отношении край, находившийся в стороне от международных торговых путей. Кыргызы могли участвовать в торговле пушниной, которой славились северные леса, но у них не было столь сложной организации, как у тюрков или уйгуров, имевших давние связи с крупными центрами мировой цивилизации: Китаем, Согдом, Персией и Византией. Короче говоря, кыргызы были диким кочевым племенем, хотя и могущественным в военном отношении. Для них Карабалгасун сам по себе уже представлялся источником большого богатства. Единственным их желанием было захватить его. Неискушенные кочевники появлялись на границах Китая с похожими целями и ранее, но имелась существенная разница между ограблением китайского города и ограблением столицы уйгуров. Китайский город был продуктом оседлой аграрной цивилизации, которая могла восстановиться, используя собственные ресурсы. Столица уйгуров была торговым городом, основанным по приказу кочевых правителей. Она могла восстановиться только в том случае, если бы кыргызы воссоздали всю старую систему. Однако они не сделали этого. Карабалгасун вновь превратился в пастбище для овец.

Ситуация могла развиваться и по-другому, если бы кыргызы использовали старую уйгурскую знать в своем новом государстве. Уйгурские советники могли бы объяснить кыргызам, какие средства необходимы для сохранения даннической системы. Вместо этого уйгурские аристократы бежали на юг и стали руководителями двух оседлых оазисных городов-государств в Туркестане. Эти государства, Ганьчжоу и Кочо, предоставили уйгурам новую базу для продолжения их прежней деятельности как торговых посредников. Именно уйгуры, а не кыргызы, продолжали направлять посланников в Китай, торговать лошадьми и обменивать яшму на шелк. Хотя уйгуры и утратили военное могущество, необходимое для того, чтобы вымогать большие субсидии, они сохранили заметную роль в международной торговле. Как независимое государство Кочо просуществовало до эпохи монголов, на которых уйгуры оказали большое влияние. Не забыли уйгуры и о важности связей с Тан. В последние годы существования Танской династии их оазисные царства продолжали направлять посланников ко двору и даже предлагали Китаю военную помощь[207].

Кыргызы, несмотря на военные успехи, превратили Орхон в захолустье. Пятьдесят лет спустя они были изгнаны оттуда армиями киданей, поскольку именно кидани, выходцы из Маньчжурии, в конце концов извлекли выгоду из анархии в степи.

Тан приветствовала падение уйгуров. В 843 г. она атаковала и уничтожила уйгурские племена, которые бежали в поисках убежища на границу с Китаем. По счастливому стечению обстоятельств в то же время исчезла и угроза вторжения в Китай со стороны тибетцев, поскольку последний царь Тибета был свергнут и в его стране начались беспорядки. Кыргызы не выказывали каких-либо намерений нападать на Китай. На некоторое время могло даже показаться, что пограничные проблемы Тан сошли на нет. Однако это было не так. Крушение централизованной власти в Монголии и Тибете привело к росту влияния и самостоятельности мелких племенных вождей. Хотя и не представляя большой угрозы для Китая, эти вожди создавали достаточно проблем, чтобы заставить Тан поддерживать старые оборонительные укрепления вдоль границы.

Основная проблема, стоявшая перед Тан, но не признававшаяся ею, заключалась в том, что своим продолжительным существованием империя была обязана