Опасная граница - Томас Дж. Барфилд Страница 71

В орхонских надписях тюрки описали свои жалобы, став первыми обитателями степи, чей голос дошел до потомков:

Те беги, которые находились в Китае, взяли себе табгачские [китайские] титулы и подчинились кагану табгачей [китайскому императору]. Пятьдесят лет отдавали они ему свои труды и силы. Они отдали кагану табгачей свою империю и ее законы. Вся масса тюркского народа сказала так: «Я была народом, имевшим свою империю. Где теперь моя империя? Для кого я добываю государства?» Она сказала: «Я была народом, имевшим своего кагана. Где теперь мой каган? Какому кагану отдаю я свои труды и силу?» — говорила она. Вот так сказав, она стала врагом табгачскому кагану[191].

Первая попытка добиться самостоятельности, предпринятая тюрками неподалеку от китайской границы, провалилась, поскольку танские войска сумели напасть на них до того, как тюрки перегруппировали свои силы. Часть племенных вождей после этого покинули пограничные земли и ушли на древнюю родину тюрков — Отюкенскую чернь в Монголии. Среди них был и Кутлуг. Он происходил из царского рода и носил титул шада. В 680 г. Кутлуг получил титул Ильтериш-кагана. Первоначально с ним пошли только 200 человек, но после успешных атак на соседние племена его влияние усилилось, и вокруг него сплотились многие тюрки. В течение 10 лет, согласно тюркским надписям, он 47 раз ходил с войском в поход и участвовал в 20 сражениях. Он установил контроль над большей частью степи и постоянно нападал на Китай. Когда в 692 г. Кутлуг умер, на престол вступил его брат Мочжо (Капаган-каган), который присоединил к себе еще много племен, и вскоре Вторая Тюркская империя по своим размерам приблизилась к Первой.

При Мочжо тюрки полностью вернулись к стратегии внешней границы. Прослужив империи Тан 50 лет, они хорошо ознакомились с ее внутренней структурой. Крупный тюркский военачальник Тоньюкук родился в Китае. Успехам тюрков способствовало и то, что, пока они устанавливали контроль над степью, в Китае произошел политический переворот. Танский престол был занят императрицей У, которая приобрела большое влияние во второй половине правления Гао-цзуна, а после его смерти лишила прав на престол всех прямых наследников и стала править сама. Таким образом, Мочжо мог осуществлять свои нападения на Китай и оказывать давление на танский двор под лозунгом восстановления в правах законных наследников престола. На основании этого некоторые исследователи выдвинули предположение, что Мочжо имел намерение завоевать Китай, что, однако, не соответствовало обычной стратегии степных империй, да и характер нападений на Китай и сопутствовавших им переговоров не подтверждает завоевательских планов тюрков.

Мочжо организовал союз пограничных племен, выступивший против Тан, и в 693 г. вторгся далеко в глубь Западного Китая. Однако его враждебное отношение к Китаю носило стратегический характер. Когда из-под тюркского контроля вышли племена киданей, которые стали самостоятельно нападать на Китай, Мочжо немедленно начал переговоры с танским двором о военных действиях против них. После получения многочисленных даров из Китая он атаковал киданей и разбил их в 696 г., однако в том же году организовал три набега на китайскую границу. Двумя годами позднее, договорившись о свадьбе своей дочери и племянника императрицы У, Мочжо дождался прибытия молодого человека в степь, но отказался исполнить свое обещание под тем предлогом, что жених не являлся законным наследником китайского престола[192]. В том же году каган двенадцать раз нападал на Китай. Множество набегов имело место также в 702 и 706 гг.

В результате этих набегов тюрки существенно обогатились и захватили большое число пленных. Однако в остальные годы правления Мочжо набегов на Китай было сравнительно немного, поскольку каган переключил свое внимание на завоевание западных земель. Прекращение мощного давления на Китай произошло как раз в тот момент, когда последний был наиболее уязвим. В 705 г. императрица У была свергнута с престола, и в китайском правительстве начались столкновения враждующих группировок. Именно это время являлось наиболее благоприятным для интервенции, — если бы тюрки действительно были заинтересованы в захвате Китая. Но, как и предшествующие степные империи, они думали о его эксплуатации, а не о захвате.

В 706 г., после ряда набегов, предпринятых для демонстрации силы, тюрки получили от китайского двора предложение нового брачного союза, а также дары в виде шелка. Переговоры о браке возобновились в 710 г., и даже было названо имя принцессы — невесты кагана, однако в связи с переворотами при танском дворе эта свадьба не состоялась. Преемники императрицы У были озабочены тем, как избежать тюркских атак. Поскольку предложение о браке всегда сопровождалось преподнесением большого количества даров, логично предположить, что Мочжо, заключив с Китаем выгодный договор о выплате субсидий, этим удовлетворился, и перенаправил свои атаки в сторону западной границы. С точки зрения тюрков, военные кампании на западе имели большее значение, чем продолжение военных действий против Китая. Набеги на Китай не были прелюдией к завоеванию: они были направлены на обогащение степной империи и принуждение Поднебесной к уступкам. Чем неустойчивей становилось положение династии в Китае, тем сговорчивее она была. Поэтому тюркские набеги обычно совпадали с периодами усиления власти в Китае, когда танский двор отказывался удовлетворять требования тюрков. При ослаблении власти число нападений уменьшалось, поскольку претенденты на престол стремились умиротворить тюркского кагана, уступая его требованиям.

Сами тюрки вполне осознавали характер своих взаимоотношений с Китаем, и Бильге-каган, преемник Мочжо, в назидание потомкам выбил на камне слова, отражающие суть стратегии внешней границы. Он указал на важность эксплуатации Китая на расстоянии и опасность чрезмерного приближения к китайской границе:

Нет земли лучшей, чем Отюкен. Лучше всего повелевать племенами из Отюкенской черни. Осев в этой земле, я установил дружественные отношения с народом табгач.

Они [китайцы] дают [нам] в изобилии золото, серебро и шелк. Речь табгачей всегда сладкая, а драгоценности мягкие. Прельщая сладкой речью и роскошными драгоценностями, они сильно привлекали к себе далеко жившие народы. Те же, поселясь вплотную к ним [китайцам], затем усваивали себе там дурное мудрование. Табгачи не давали по-настоящему мудрым и смелым людям выдвинуться. Но если уж один человек прегрешал, то никого, [начиная с его ближайших родственников] и заканчивая семьями его клана или племени, они не оставляли в покое. Прельстившись сладкой речью и мягкими драгоценностями, ты, о тюркский народ, погиб в великом множестве. О тюркский народ, ты погибнешь, если захочешь поселиться в горах Чугай и на равнине Тёгюльтюн на юге! О тюркский народ, ты погибнешь! Там дурные люди тебя