Иконография Богоматери. Том первый - Никодим Павлович Кондаков Страница 69

Анны и Иоанн у Елизаветы, и если один только предвечный Младенец представлен в образе, как Божество, как divus imperator, то весьма возможно, со стороны живописного оригинала, предположить особый расчет воспользоваться рельефом, чтобы самый щит представлялся небесным голубым сиянием вокруг сидящего на престоле Божественного Спаса Эммануила. Образ Эммануила Отрока сложился именно в сиро-египетском углу греческого Востока.

209. Миниатюра Сирийского Евангелия VII–VIII в. в Парижской Национальной Библиотеке

Другим древнейшим памятником этого типа Божией Матери является опубликованная в 1909 году[206] миниатюра сирийского Евангелия Парижской Национальной Библиотеки (рис. 209), представляющая Божию Матерь в оригинальной, книжно-символической композиции. Рукопись относится к седьмому или, в крайнем случае, к восьмому столетиям; миниатюры были выполнены современно самой рукописи и носят греко-восточный характер, сирийского пошиба, резко характеризованного порывистыми движениями фигур, поверхностной моделировкой складок и характерными чертами лица в преувеличенно утрированной своеобразности сиро-египетского типа.

Указанная миниатюра приложена к Притчам Соломона и представляет Божию Матерь посреди двух фигур, в храмовой обстановке: все стоят на фоне темной стены, как бы в полосе сплошного фриза, украшающего пояс над колоннами храма, или между аркад. Все три фигуры обращены лицом к зрителю, т. е. к народу, наполняющему церковь; они представлены на фоне желтоватого неба и красноватой земли. Таким образом, миниатюра эта, напоминая храмовые мозаики – например, новооткрытые в храме Димитрия Солунского, – в то же время является прототипом знаменитых иллюстраций Парижской рукописи № 139 и наиболее напоминает известную миниатюру с изображением Давида, стоящего, подобно византийскому императору, на подножии, среди двух олицетворений.

В настоящем случае место Давида занимает Божия Матерь; нет подножия, но известное главенство Богоматери понятно само по себе. Она стоит лицом к молебщику и обеими руками, опущенными вдоль тела, держит перед грудью овальный голубой щит или, вернее, круг либо ореол, обрамляющий образ Эммануила – Христа Младенца, представленного стоя, в белом хитоне и желтом (золотом) гиматии, благословляющим перед Собой; голова Младенца заключена в нимб. Справа от Божией Матери стоит Соломон, в древнейшем императорском орнате, белом каввадии и большой пурпурной хламиде, с золотым тавлием; в левой, опущенной руке он поддерживает пышный кодекс своих сочинений. С левой стороны от Божией Матери – жена в древнехристианской белой одежде, с широкими золотистыми клавами, закрытая с головой пурпурным мафорием, покрывающим фигуру до колен и голову поверх пепельно-голубого чепца. В левой руке она держит книгу, а в правой – крест на длинном древке, упертом в землю у ее ног.

Конечно, смысл помещения Божией Матери между Соломоном и аллегорической фигурой сосредоточивается в известной восточной тенденции, установившейся в шестом столетии – с помощью художественных сближений точнее и нагляднее выражать пророчество Нового Завета в Ветхом. Единственное затруднение представляет аллегорическая фигура, которую издатель предлагает считать изображением или «церкви» или «премудрости». В пользу первого объяснения можно выставить весьма серьезный аргумент: аллегория может представлять церковь христианскую, так как жена держит здесь на длинном странническом посохе крест, тот самый, который Спаситель приказывал каждому верующему взять, чтобы следовать за Ним.

210. Образ «Святой Церкви» в открытой в 1903 г. фреске в развалинах Бауита в Египте

Не вдаваясь в подробности, напомним, что крест на длинном странническом посохе отличает собой в древнехристианском искусстве самого Спасителя, а также двух или одного (Петра) верховного апостола – деталь, слишком известная для того, чтобы говорить о ней с большей подробностью. Атрибут кодекса в руках церкви «Нового Завета»[207] тоже вполне объясним в этом тесном значении. С другой стороны, образ премудрости вполне отвечает Соломону. Если подобные соображения имеют историческое основание, то и общий смысл представления Младенца, предносимого в ореоле небесной лазури, отвечает идее Мессии-Эммануила, о котором таким образом будет наглядно выражено изречение Исаии (VII, 14). Облачение Божией Матери и самый тип ее ничем не отличаются от обычных сирийских ее изображений VI–VII столетий.

211. Миниатюра пурпурного кодекса в Россанском Евангелии

Неопределенное олицетворение (рис. 211) находится в Россанском Евангелии, в миниатюре, представляющей евангелиста Марка, пишущего начало своего евангелия внутри обычного декоративного кивория[208], с двумя шатрами поверх и раковинным сводом. Возле евангелиста стоит жена, склонившаяся к нему и облаченная с головой в голубое (не синее) покрывало, поверх лилового хитона; диктуя, она указывает на начальные строки евангелия. По мнению издателя, образ этой жены, голова которой заключена в синий нимб, вряд ли представляет Божию Матерь, а скорее может быть истолкован или как олицетворение мудрости, или же как олицетворение «Мудрости Божественной» (подобно венчанному образу в соборе Монреале, с надписью: Sapientia Dei). Главным пунктом сомнений является в данном случае видимое отсутствие ближайших связей Божией Матери с евангелистом Марком[209]. Правда, связь эта для известного времени могла заключаться в торжественном признаны Марии «Богородицею», и время Россанского Евангелия не могло быть особенно удалено от середины V века, когда это признание совершилось и удерживалось в Египте на высоте авторитетом св. Кирилла Александрийского. Однако, обычные олицетворения «церкви», «молитвы» и также «добродетелей» во фресках коптских церквей могут указывать и здесь на образ мудрости – Софии, даже не объясненный надписью по его известности.

Профессор Муньос в том же издании[210] приложил снимок с миниатюры в более поздней коптской рукописи (XIII века) Ват. Б. р. 9, дающей образ Божией Матери Оранты сирийского типа, но с надписью MP ΘV, причем Богоматерь стоит на особом подножии, рядом с евангелистом Иоанном, пишущим евангелие.

212. Миниатюра Евангелия в Эчмиадзине, по рис. Д. В. Айналова

213. «Поклонение волхвов» – сирийская миниатюра в Эчмиадзинском Евангелии

В миниатюре (рис. 212 и 213) Эчмиадзинского Евангелия, изданной профессором Стриговским[211], оригинальный тип Божией Матери, держащей овальный щит (ореол) с Младенцем, является, непонятным образом, в связи с изображением «Поклонения волхвов» и с торжественным образом Божией Матери с Младенцем, обращенных лицом к зрителю. Рассмотрение этой сирийской миниатюры важно по отношению к памятникам последующего периода. Мы видим здесь продолговатое здание – видимо, базилику – с двумя портиками по концам и с орнаментально показной, высокой нишей или абсидой в середине его, верх которой сведен в виде раковинного свода. Открытые по обоим концам портики полуприкрыты приподнятыми завесами. Единственное значение подобной декорации можно было бы отыскать в желании миниатюриста представить абсиду христианской базилики, посвященной Богоматери,