Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян Страница 54

в Адане, был приговорен к трем месяцам тюремного заключения. Абдулкадир Багдади-заде был сослан в Хиджаз на срок два года; он был амнистирован по случаю первой годовщины Конституции[533]. В своих докладах министру иностранных дел Пишону французский вице-консул в Мерсине и Адане сообщал о методах работы военного трибунала: армянину было практически невозможно дать показания в суде, а некоторые из судей меняли свою позицию, получив подарки от обвиняемых. Младотурецкие коллеги Ихсана Фикри даже вызвали его в Константинополь, после того как он провел некоторое время в Каире, чтобы он сделал официальное сообщение о том, что там произошло. Никто из них, однако, не отрекся от него публично за совершенные им деяния. В то же самое время в Киликии по приказу нового вали Джемаль-бея в короткие сроки было повешено более ста человек за участие в массовых убийствах. Однако дипломаты указывали, что наказанные лица играли роль второй скрипки в организации массовых убийств.

Ограниченный характер этой справедливости иллюстрируется в разговоре, который состоялся между патриархом и Исмаилом Фазыл-пашой, председательствующим судьей военного трибунала, 4 сентября, в момент, когда Фазыл только что приговорил 40 турок и 3 армян к смертной казни. В ответ на вопрос армянского прелата турецкий генерал сказал: «Конечно, было установлено, вне всякого сомнения, что армяне были невинны; однако, были армяне, совершившие такие деяния, которые сами турки не посмели бы совершить»[534].

В целом, заменив председательствующего судью суда, правительство исправило наиболее вопиющие эксцессы, обеспечивая при этом, что назначенный судья будет провозглашать лишь символические приговоры, не занимаясь разоблачительной деятельностью.

Несмотря на показные добрые намерения кабинета Хильми, свидетель комментирует: «Военные суды продолжали считать армян мятежниками, не давая, стоит тут добавить, им возможности доказать обратное; обращаться к самым пресловуто известным должностным лицам в проведении расследований; позволять себе быть ведомыми людьми, которые спровоцировали и организовали массовые убийства; и, наконец, основывать свои решения на ложных обвинениях».

Другой американский свидетель отмечает: «Многие люди были заключены в тюрьму на основании ложных обвинений. Очевидно, любой мог быть арестован и заключен в тюрьму в результате замечания одного мусульманина. Я не знаю ни одного случая, когда свидетельство хоть одного армянина, получившего право адвокатской практики, было бы принято».

В своем поспешном стремлении обвинить армян суд зашел так далеко, что выпустил исполнительные листы в отношении людей, которые умерли за несколько месяцев до беспорядков»[535]. Кабинет Хильми и судей военного трибунала, бесспорно, больше волновала реакция Запада, чем жалобы, поданные их армянскими союзниками.

Отношение армянских кругов к кризису в Киликии

Погромы в Киликии поначалу озадачили армянские власти. Некоторые армяне, такие как Григор Зограб, считали, что это — еще одна, «гамидовская провокация». Другие, настроенные более скептично, задавались вопросом о роли турецких властей. Скептики отмечали, что прибытие в Киликию войск «освобождения» под командованием офицеров-младотурок не остановило кровавую бойню, а, по сути, эти войска спровоцировали вторую волну насилия; что многие из тех, которые были известны как участники этих кровавых событий, не были осуждены; что многие жертвы, пережившие массовые убийства, были арестованы или даже казнены без всякой на то причины; что армянских делегатов, отправленных в Киликию, не пустили в Адану; что денежные средства, отправленные Патриархатом в адрес городского архиепископства, никогда туда не пришли, и, наконец, что турецкие правительство и пресса в целом свалили вину за «события» на самих армян, которых они обвинили в организации восстания[536]. Армянские парламентарии отмечали, что насилие сопровождалось другими формами преследования: видные люди были арестованы, школы разрушены, церкви и дома сожжены, а те которые уцелели в ходе резни, были обысканы и разграблены; женщин и детей похищали; сразу же после событий были введены налоги; оставшиеся в живых были лишены еды, а в некоторых деревнях армян принудительно ассимилировали. Все это напоминало методы, использованные при режиме Абдул-Гамида[537].

Армянские депутаты также отмечали, что даже присутствие нескольких английских, американских, французских, русских и итальянских линкоров в порту Мерсин, в двух часах пути от Аданы, не помешало армии развязать вторую волну массовых убийств; военные даже позволили оказать продовольственную помощь оставшимся в живых, которые в оцепенении бродили по улицам[538]. Для армянских представителей очевидным приоритетом было как можно быстрее прийти на помощь оставшимся в живых. Армянская палата депутатов немедленно направила медицинские бригады и колонну спасателей в Киликию. Их задачей было распределять продовольствие и одежду среди жителей района и взять под опеку сирот, которых насчитывалось в июне 1909 г., через два месяца после бойни, около 7000[539]. Палата также намеревалась, кроме всего прочего, потребовать объяснений от правительства, хотя одновременно проводила и свое собственное расследование в районе[540]. В меморандуме, который она представила Блистательной Порте, выдвигались следующие требования: 1) освободить всех задержанных армян; 2) людей, которые были насильно исламизированы, отправить домой; 3) девушек, которых «выдали замуж» за мусульман, вернуть в свои семьи; 4) выжившим, ставшим бездомными, выплатить компенсацию и вернуть похищенное имущество; 5) нового вали Мустафу Зини отозвать; 6) арестовать всех виновных; 7) организовать продовольственную помощь всем оставшимся в живых, и так далее[541].

В начале июня патриарх Егише Турян, который сменил Измирляна (избранного Католикосом Армении), был очень вежливо принят султаном, великим визирем и министром внутренних дел. Армянская делегация высказала ряд жалоб, в частности: суды, учрежденные в Киликии для того, чтобы выносить решения в отношении бунтовщиков и других убийц, были образованы из главных организаторов резни, которые осудили и повесили шесть армян; несколько архиепископов, в том числе архиепископ Мараша, которые оказали сопротивление нападениям, в настоящее время преследовались судом; а правительство и турецкая пресса продолжали изображать резню как восстание армян[542]. Патриарх предложил, в свою очередь, чтобы смешанной парламентской комиссии по расследованию были приданы полномочия исполнительной власти и она отправлена в Киликию, а также потребовал, чтобы на военные суды, учрежденные в Константинополе, была возложена обязанность привлекать виновных к ответственности.

В ходе дебатов, состоявшихся в Армянской палате 21 августа 1909 г., выяснилось, что, хотя доклад Бабикяна не был зачитан перед османским парламентом, нескольких фрагментов, появившихся в прессе, оказалось достаточно, чтобы поставить правительство в неловкое положение. Его представители говорили армянским парламентариям в частных беседах, что было трудно наказать виновников резни, так как это могло возбудить мусульман, которые не потерпели бы никакого, даже минимального решения «в пользу» армян[543]. И действительно, все указывало на то, что армянский политсовет и армяне — депутаты парламента пытались прямо решать проблемы в сотрудничестве с правительством