Сергей Ченнык - Последний штурм — Севастополь Страница 54

Атака захлебнулась. Тяжело подобрать иное сравнение, но буквально расстрелянный Московский пехотный полк, которому Гриббе не оказал никакой поддержи (он и не мог этого сделать при всем своем желании), откатился назад. Его отход прикрыл Бутырский полк.

Гриббе выводил войска с чистой совестью и чувством исполненного долга. В конце концов, действия 1-й бригады носили демонстрационный характер и проводились с целью отвлечения неприятеля на себя. Московцы и бутырцы отошли к Черной, перестроились под огнем и приблизительно к 10 часам вернулись на Телеграфную гору. Пробыв там некоторое время в ожидании возможного преследования неприятеля, они начали движение на Мекензиевы горы.

«Бригада генерала Гриббе не располагала никаким резервом, и потому была поставлена в совершенную невозможность удержаться на занятой позиции в виду подкреплений, прибывавших к французам. Потеряв бригадного командира, тяжело раненого в ногу, командира Бутырского пехотного полка полковника Гернета. и почти всех батальонных и многих ротных командиров, бригада эта должна была отступить. Для прикрытия этого движения, генерал Липраиди выдвинул лейб-егерский Бородинский Его Величества полк; спустясь в долину и, заняв густою цепью штуцерных и застрельщиков берега Черной, он дал отступающей бригаде возможность устроиться на ближайших возвышениях, после чего все три полка вновь поднялись на Телеграфную гору, куда они прибыли в десятом часу утра».{459}

Атака дорого стоила Московскому пехотному полку. В сражение он вступил, имея в своих четырех батальонах 5 штаб — и 59 обер-офицеров, 234 унтер-офицера, 124 нестроевых чина и музыкантов, 1527 нижних чинов. За два часа были убиты или пропали без вести 6 офицеров (штабс-капитан Федоровский, подпоручик Жуков, прапорщики Телепнев, Чаплыгин, Заремба и Бакшеев), 224 унтер-офицера и нижних чина. Позднее скончался от ран штабс-капитан Берков. Ранены были штабс-капитан Яновский, поручики Богданов и Копытин, подпоручик Георгиев, прапорщик Смердов, а также 150 унтер-офицеров и нижних чинов. Странная разница числа убитых и раненых объясняется тем, что большинство раненых были оставлены на месте боя и потому включены в список пропавших без вести. 8 августа 1855 г. приказами командира 17-й дивизии № 95 и № 97, наиболее пострадавший в сражении 4-й батальон Московского пехотного полка был расформирован, его офицеры и солдаты с сохранением чинов, должностей и жалования, распределялись в три батальона. Знамя 4-го батальона временно перешло в 1-й батальон.

Подполковник Труневский за отличие и личную храбрость в Чернореченском сражении 30 августа 1855 г. получил звание полковника и стал командиром Московского пехотного полка. Различные награды, в том числе знаки отличия ордена Св. Георгия получили 26 офицеров полка и 48 нижних чинов.

Сардинские документы говорят о действиях 17-й дивизии лаконично, но емко: «Две дивизии противника уже полностью истреблены, когда 17-я русская дивизия, поддержанная отрядом стрелков, спустившись с г. Зиг-Заг устремляется справа на французские позиции и слева на пьемонтские, чтобы овладеть проходом в Балаклавскую долину. Русские колонны под убийственным огнем французских и сардинских артбатарей и батальонов пьемонтского корпуса снова переходят р. Черную, канал и карабкаются на Федюхины высоты».{460}

Когда генерал Гриббе пытался помочь основным силам русских войск, на поле сражения прибыл лично главнокомандующий французскими войсками в Крыму генерал Пелисье. Он наблюдал за ходом сражения с восточной из Федюхиных высот. За его спиной уже виднелись развернутые знамена подходивших дивизий Дюлака и императорской гвардии. С северо-востока, спускаясь по склонам Сапун-горы, выдвигалась дивизия Левальяна.

Чернореченское сражение вступало в свою последнюю фазу.

ДЕЙСТВИЕ ПОСЛЕДНЕЕ — АТАКА САРДИНЦЕВ

«Это был самый лучший и важный момент для нас! Момент утверждения национальной гордости!»

Когда все атаки на Федюхины высоты прекратились и русские начали отход, вместе с двинувшимися вперед французскими войсками в дело вступили сардинские пехотинцы. Ими двигало желание во что бы то ни стало вернуть потерянные позиции. Сардинцы стремились на Черной подтвердить присущую им репутацию одного из самых отважных народов Европы.{461} Получившие наконец-то возможность доказать важность своего присутствия на полуострове, пьемонтские солдаты, горевшие желанием вступить в бой, не торопясь и основательно начали готовить контратаку. Обстановка способствовала успеху. К этому времени направление действий русских волею князя Горчакова изменилось. Используя временное затишье, из второй линии и резерва подошли основные силы сардинского контингента, немедленно по мере прибытия вступавшие в сражение, усиливая фронт пьемонтцев: «Между тем на место боя уже выдвинулась вся 4-я пехотная бригада генерал-майора Рудольфо ди Монтевеккьо и с ней 13-я артиллерийская батарея капитана Рикотти Чезаре, которая с передового контрфорса горы Гасфорт открыла огонь по противнику. Тогда командир 2-й дивизии генерал-лейтенант Алессандро Тротти для возвращения уступленной русским первой траншеи определил три батальона: 9-й — майора Стефано Дуранди, 10-й — майора Луиджи Кастелли и 15-й — майора Витторио Валлакка. Впереди них выступали 10-й батальон с 4-й ротой 5-го батальона берсальеров (которой командовал Томазо Гарроне)».{462}

Сардинцам быстро удалось собрать свои силы, сконцентрировав их в районе горы Гасфорт. Продолжением должна была стать атака на русских, занимавших брошенные пьемонтцами позиции. И она не заставила себя долго ждать. Основной удар был направлен на позиции русской артиллерийской батареи «…с огромным боевым порывом, несмотря на плотный артиллерийский огонь русской батареи, уже разместившейся у покинутой пьемонтцами позиции и редкую линию русских стрелков вокруг батареи».{463}

В этом описании итальянского историка Манфреди есть явное преувеличение. Основные силы русских к тому времени уже оставили сардинцев в покое и ушли к Федюхиным высотам. То, что называется у Манфеди «плотным огнем», судя по ходу событий, не более чем несколько залпов по концентрировавшимся итальянцам с целью удержать их на расстоянии и дать возможность артиллерии покинуть позиции. Если бы батарея открыла стрельбу картечью, то сегодня мы бы не говорили о столь малых потерях пьемонтского экспедиционного корпуса в Крыму. И если итальянцы действительно «с огромным порывом» атаковали слабо прикрытые пушки, можно с уверенностью сказать, что батарея была бы взята. Будем реалистами и оставим эпитеты на совести легендарного итальянского темперамента. Сведений о захваченных сардинцами орудиях нет. И быть не может. Ответ можно найти у того же Манфреди. Оказывается, что когда сардинцы собирали в кулак «боевой порыв», генерал Моррис «…рекомендовал нам оставаться на месте, чтобы не оголять их правый фланг в нашей попытке вновь овладеть траншеями, которые уже выполнили свое предназначение». Вероятно он был прав. Тогда вышеуказанным батальонам приказ был отменен и они вновь заняли свои позиции как на плацу, поскольку противник их теперь не очень беспокоил и не проявлял намерения к дальнейшему наступлению на нас».{464}

Что тут говорить. Пока на их глазах русские артиллеристы свернули орудия и, прикрывшись стрелками, отошли, сардинцы внимательно наблюдали за этим, не рискуя вступать в бой. Конечно, может быть и существовало опасение, что Горчаков, одумавшись, вернет свои войска на левый фланг и вновь обрушится на пьемонтцев, но оно уже перестало к тому времени быть реальностью. Пока русские, не спеша и обстоятельно ставили орудия на передки, число итальянских зрителей возрастало с каждой минутой: «С развитием сражения в готовности поддержать 4-ю бригаду подошла 5-я пехотная бригада (генерал-майора Молларда) и заняла позиции во второй линии подготовленной обороны батальонами: 12-м (с этого дня под командованием Бланкетти), 17-м (майор Джузеппе Ферреро) и двумя ротами 5-го батальона берсальеров (капитан Антонио Феррари) справа у подножья горы Гасфорт, а батальонами 18-м (майор Рафаэле Кадорна) и 11-м (майор Эудженио Альберти) слева г. Гасфорт, на спуске к Каменному мосту через канал. Немного позади расположилась вся 1-я пьемонтская дивизия генерала Джовани Дурандо и бригада резерва генерала Ансальди.{465}

Манфреди подтверждает, что итальянцы продолжали оставаться сторонними наблюдателями в разгар сражения: «Яростное сражение происходило на французских позициях. Противник остановился напротив наших траншей. Нам было рекомендовано не продвигаться, поскольку пехотный натиск с обеих сторон слабел. Начался активнейший обстрел противника силами артиллерии, приданной нашим бригадам».{466}