Древний Египет - Борис Александрович Тураев Страница 45

Гораздо ниже многочисленные стихи о Соломоне и Савской царице, например следующая загадка: «В моей стране растет дерево, царь Соломон, прекрасное, великолепное. Направо от него поле, полное драгоценных камней, к нему все стремятся. Ежегодно проходит вестник, нагруженный всяким добром. Разреши мне эту (загадку), Соломон, да возвещу я твою мудрость». — «Дерево, растущее в твоей стране, Иесаба, царица эфиопская, подобно солнцу; поле у дерева подобно небу. Драгоценные камни — звезды, сияющие ночью; когда взойдет солнце, они меркнут из-за света, окружающего солнце. Вестник, приходящий в твою страну каждый год — вода Нила, ежегодно утоляющая жажду страны...»

Сохранилась часть стихотворной композиции, имевшей предметом явление св. Креста Константину Великому. И здесь был драматический элемент в виде беседы царя с солдатом, св. Евстигнеем. Другие стихотворения носят нравоучительный характер, например, «мы видели многих, считавших себя великими, которые получали милостыню пред тем, как умереть. Мы видели Диоклетиана и великое, с ним приключившееся. Вчера еще он был преступный царь, через день он ослеп и получал милостыню. Так говорили наши святые отцы в своих возвышенных сказаниях».

К области поэзии можно отнести и некоторые надгробные надписи этого времени, проникнутые скорбным, элегическим характером и напоминающие несколько древнеегипетские. К сожалению, их очень немного, и в огромном большинстве они дают стереотипные формулы или перечни святых, предстательству которых поручается почивший. К числу исключений относятся, например, следующие тексты: «О, какова глубина премудрости, более непостижимой, чем бездна, как сотворил Он изначала в Своей великой премудрости. Он взял земли от земли, Он создал человека по образу своему и подобию, Он поместил его в раю сладости. Когда дьявол увидал великую славу, которую Бог дал человеку, стал завидовать ему, сверг его с его славы в сей мир, полный страдания, и сделал его чуждым всего благого наслаждения, и он был на чужбине — в сей жизни, полной ущерба, скорби сердца, стенаний. Хуже всего сего, что Бог, видя непослушание его, изрек над ним горькое наказание смерти, которую поставил госпожой над ним и семенем его до века, сказав: «Адам, ты — земля, и в землю снова пойдешь». Сие ныне совершилось надо мною несчастным и бедным, причем не знал этого до сего дня. Я был среди своего дома, крепкий, как цветущее дерево. Моя жена и мои дети были окрест моей трапезы; я радовался с ними, и они радовались со мною вместе; мой дом плодотворно пользовался миром сим, и я взял за образ моего праотца Адама в раю, пока приговор Божий не постиг его. Когда посещение Божие пришло на меня внезапно, и я не знал его, по писанному: «приидет день Господень, яко тать (в нощи)», я не знал и не думал, что он постигнет меня в сии дни, меня бедного. Ибо предначертание совершилось, и я был посечен, как посекается дерево, и был в большом несчастий среди всех знавших меня. Сокрушились все кости мои, все тело мое было в напасти из-за великой болезни язвы, нашедшей на меня внезапно до самой моей гортани; и она подпала великой болезни, которая не давала более никакой пище проходить в нее. О великая беда, о час страшный, о какова гибель и уничтожение человека, о великое бедствие детей моих на чужбине — я взираю к ним; они не дождались, чтобы прийти, и чтобы я увидал их еще раз, прежде чем умереть, и сказал им мое слово, я несчастный Косма. День, когда почил блаженный Косма, 9 месори 515 г.»

Дошли до нас от этой эпохи и жития святых, имеющие несомненный исторический интерес. Сюда относится, например, Житие известного нам Писентия, епископа Коптского VII в. (между прочим он представлен беседующим с мумией, которая повествует ему о муках ада), житие (в форме похвального слова) патриарха Исаака (686–688), написанное Миной, тоже скитским монахом, впоследствии епископом г. Никиу и автором других писаний, например, похвального слова в честь Макробия, одного из своих предшественников по кафедре.

Собственно исторических трудов на коптском языке нет, да их и нельзя ожидать от египтян. Однако в это время один копт составил хронику, которая является ценным источником для истории Византии и Египта, особенно современной ему эпохи арабского завоевания. Это был Иоанн, епископ г. Никиу, переживший арабское нашествие. Его труд дошел до нас в эфиопском переводе, сделанном с арабского; оригинал был написан, кажется, в зависимости от источников, частью по-гречески, частью по-коптски. Для более древних времен он повторял Малалу и Иоанна Антиохийского, для Египта иногда пользовался местными легендами, хотя большей частью и здесь прибегал к классическому и библейскому материалу. Между прочим у него находится довольно обстоятельный рассказ о покорении Египта Камбизом, отступающий от известных нам и в некоторых частностях приближающийся к дошедшим до нас берлинским отрывкам так называемого исторического романа о Камбизе, представляющего тенденциозное произведение в национально-патриотическом духе с восхвалением храбрости египтян, с презрением к их врагам, напоминающим древние царские победные надписи. Некогда великий народ, теперь уже много веков подъяремный, остался верен себе и продолжал считать себя выше всех.

Особенно сильны древнеегипетские пережитки в той области, которая всегда была египетской по преимуществу — в области магии. Она возродилась в христианском облике с тех пор, как в церковь вошла масса населения, плохо усвоившая новую веру и перенесшая с собой свои прежние навыки. Разрыв с греческим миром и православием еще более содействовал оживлению этой характерной для Египта области. До нас дошло немало заклинаний, заговоров, амулетов, рецептов, талисманов и т. п., например, из Фаюма от VIII в., из мастерской какого-то шарлатана — например, заговор в облегчении родов, повествующий о том, как Иисус Христос облегчил олениху, или уже совершенно языческий заговор против боли в животе, где выводятся опять, как много раз в Древнем Египте, юный Хор, подвергшийся болезни, и Исида, его исцеляющая, и только заключительная фраза, приставленная механически: «Я говорю, а Господь Иисус подает исцеление» — напоминает нам, что перед нами не текст времен фараонов, хотя он и заключает в себе фразы в роде следующей: «Ты не нашел меня и не нашел моего имени, истинного имени, которое влечет солнце к западу и месяц к востоку...»

Многочисленны любовные заговоры. В них, как вообще в подобных у других народов, пациент иногда грозит сойти в преисподнюю и предается Сатане: «Я скажу: «И ты —