Утрата военного превосходства. Близорукость американского стратегического планирования - Андрей Леонидович Мартьянов Страница 44

заставила его на протяжении тысячелетия находиться в режиме выживания и нуждалась, как выразился царь Александр III, только в двух надежных союзниках: «своей армии и флоте».13 В отличие от своего в значительной степени недееспособного и презренного предшественника Бориса Ельцина, Владимир Путин принял истину Александра близко к сердцу. Именно к этому призывало подавляющее большинство россиян. Краткий период российско-американского сближения после трагедии 11 сентября и огромного излияния сочувствия и поддержки со стороны россиян по отношению к Соединенным Штатам продлился только до начала операции «Свобода Ирака» в 2003 году — безумия такого огромного масштаба. масштаба и последствий, что в России не осталось сомнений в иррациональности американской внешней политики.

НАТО приближается к границам России, а США развертывают исламский терроризм против тех самых людей, которые могли бы помочь сдержать его на Ближнем Востоке. Совершенно очевидно, что американское видение мирового порядка было построено на военном превосходстве. Но также стало ясно, что это видение было полностью оторвано от любого понимания последствий войны и ресурсов, которые она требует, даже со стороны такой страны, как США, которые тогда считались крупнейшей экономикой в мире. Сама мысль о том, что США обанкротятся в результате этих войн, как предсказывали многие, и не в последнюю очередь Усама бен Ладен, считалась кощунством.

Фактически, это было в основе исторического американского экспансионистского видения.14 Его современная версия была построена на целом ряде неоконсервативных доктрин, возникших одновременно с их появлением в качестве основной силы в американской политической жизни. Со времен президентства Рейгана неоконсерваторы правили балом в Вашингтоне, округ Колумбия, через администрацию как Демократической, так и Республиканской партии. В качестве свидетельства легкомыслия, с которым рассматривается война, Джона Голдберг процитировал одного из главных неоконсервативных идеологов, так называемую «доктрину» Майкла Ледина: «Каждые десять лет или около того Соединенным Штатам необходимо подхватить какую-нибудь маленькую дрянную маленькую страну и швырни его об стену, просто чтобы показать миру, что мы серьезно относимся к делу». В конечном итоге это привело к тому, что можно было бы назвать только политической, военной и даже оперативной близорукостью, и это стало определяющей характеристикой внешней политики США и их восприятия собственной, сильно преувеличенной военной мощи.

Чтобы существовать в таком мире, где сторонники американской военной мощи были вездесущи в американской политике и академических институтах, требовался радикальный пересмотр позиции России. Действительно, как можно о чем-то договариваться с людьми, которых постоянно доводит до кипения русофобия и желание воевать с русскими? Еще во время российско-грузинской войны в августе 2008 года вице-президент Дик Чейни и люди из его штаба настаивали, по крайней мере, на рассмотрении вопроса о военном ответе США России, включая бомбардировку российских войск в Рокском туннеле.16 Но российская армия, которую на Западе часто изображают как отсталую и не соответствующую западным вооруженным силам (а именно соединениям 58-й армии), избавилась от обученных и вооруженных американцами Грузинской армии за 96 часов. В попытке спасти грузинскую подготовку и скрыть очевидное поражение в одном аналитическом отчете говорится:

Действительно, на тактическом уровне, в боях прямой наводкой между российскими и грузинскими подразделениями относительно равного размера, грузинские силы, похоже, нанесли больше ущерба, чем понесли. Частично это было связано с превосходным грузинским оборудованием: многие грузинские танки и боевые машины пехоты были оснащены реактивной броней, приборами ночного видения, современными радиостанциями и превосходными системами управления огнем, установленными по контракту израильской оборонной фирмой, в то время как на большинстве российских машин отсутствовали эти улучшения. Грузинские силы также получили пользу от обучения, проводимого США и другими западными странами и призванного подготовить их к развертыванию в Косово и Ираке. Хотя в основном это обучение было сосредоточено на операциях по обеспечению стабильности или борьбе с повстанцами, в ходе этого обучения также обучались навыкам, применимым к обычным боям на тактическом уровне, - таким навыкам, как реагирование на контакт и использование огневой мощи для поддержки маневра против противника.17

Каким образом американское обучение «принесло пользу» полностью уничтоженной грузинской армии, было трудно представить любому человеку, обладающему хотя бы каплей обычного военного, стратегического и тактического чутья.

Невозможно было скрыть этот важный политический и военный результат от России, а также тот смущающий факт, что американское обучение, ориентированное на противодействие, было пустой тратой времени и ресурсов на геополитических аренах, где имели значение общевойсковые операции и национальные государства. Очевидно, что тот факт, что 58-я армия была армией, оснащенной специально для контртеррористических операций на Кавказе, менее зависимой от высокотехнологичной войны, был проигнорирован очень многими американскими военными аналитиками. Но здесь, впервые за всю ее историю после Холодной войны, появился американский прокси, которого один из любимых российских военных «аналитиков» Америки Павел Фальгенгауэр считал полностью уничтоженным в военном отношении , что привело к угрозе распада Грузии, и все это в течение пяти дней. Это было похоже на доктрину Ледина в действии, но в том виде, в котором она была реализована Россией, хотя и с одной очень важной оговоркой: Россия не нападала первой. Позднее даже такие американские политические тяжеловесы, как бывший советник по национальной безопасности и госсекретарь Кондолиза Райс, были вынуждены признать, что войну начала именно Грузия.19 Русско-грузинская война показала, что обычная военная мощь России имеет значение. Это также продемонстрировало полную и не совсем искреннюю близорукость объединенного Запада при решении любого вопроса, связанного с Россией. Действия Запада окончательно убедили российские элиты в невозможности какого-либо рационального диалога с США и, как следствие, с Европой. Единственным способом справиться с этой ситуацией для России было вернуть себе статус сверхдержавы, и именно это и было сделано.

Очень трудно определить точное время, когда Россия четко решила для себя, что США не являются стороной, подпадающей под действие договора, но нельзя отрицать, что в Москве росло понимание того, что любое соглашение с США по любому серьезному геополитическому вопросу является не стоит бумаги, на которой будет написано. В то же время было неизбежно, что Россия начнет серьезное сближение с Китаем. Финансовый кризис 2008 года и продолжающиеся беспорядки внутри американских элит были явными признаками системного институционального кризиса на объединенном Западе. Если к 2012 году пересмотр отношения и политики в отношении Запада внутри России наберет обороты, переворот 2014 года на Украине, спровоцированный США и их европейскими союзниками,20 станет поворотным моментом для того, что обычно стало известно (и оправдано) как Pax Americana.

Это также