Первая война Гитлера - Томас Вебер Страница 40

штабе, чем в роте. Адольф, мы не можем отрицать, что мы были в составе полкового штаба. Убеждение, что никакая пуля пехоты или пулемётная не могут попасть в посыльного, – это мнение этих людей. Тем не менее, они не имеют в виду ничего плохого, потому что тот, кто не лежал в окопах, не может оцениваться ими высоко. Тебя нельзя обвинять в нахождении в подвале монастыря в Мессинес или в безопасных укрытиях во Фромелле и Фурнэ. Ты ведь не принимал решения о постройке этих укрытий.

Так что на самом деле существовала растущая пропасть между рядовым Гитлером, людьми при полковом штабе и фронтовыми солдатами, а не сближение взглядов и опыта Гитлера и большинства в полку после сражений при Neuve Chapelle и Aubers Ridge. Полное значение этой увеличивавшейся пропасти для развития Гитлера и его подъёма к власти должно было стать очевидным только гораздо позже.

***

Между серединой мая и концом года полк Листа не был вовлечён в какие-либо большие сражения. Как отметил Георг Арнет в письме к протестантскому пастору в Фельдкирхене в конце августа, солдаты 6‑й запасной дивизии были очень довольны, что их противники не до конца осознали, в каком состоянии были их подразделения:

Если бы наши враги знали, насколько слабы мы были здесь, то они бы определённо вели себя иначе… Это огромный секрет, и разговоры о передвижениях войск и т.д. строго наказываются. Всё находится на Востоке… Я упоминал, как я узнал от офицера, который был в отпуске, что в Мюнхене часто говорят, что храбрая армия стоит на Востоке, а пожарники сражаются на Западе.

Один раз полк Листа был вовлечён в сражение между маем и концом года в битве при Лоос – это была провалившаяся возобновлённая попытка британцев прорваться через германские линии, которая произошла примерно в 10 километрах к югу от участка фронта, занятого полком Листа. Только 2 роты от 16‑го запасного пехотного полка были задействованы под Лоос. Однако они были вовлечены в очень жестокое сражение. Семьдесят четыре солдата 16‑го полка, или почти 28 процентов из числа сражавшихся в битве, оказались в числе потерь. "Наш военный госпиталь переполнен и тяжелоранеными, и легкоранеными", - отметил Роберт Хелл, один из протестантских капелланов дивизии. "Зал в 1‑м отделении был и всё ещё является картиной страдания: почти все жертвы попадания пули в голову. Поговорить можно с очень немногими. Они спят и тяжело дышат". Среди солдат, убитых в бою под Лоос, был Леопольд Ротхармель, католик-доброволец, музыкант, которому через семнадцать дней должно было исполниться восемнадцать лет. Он был отмечен благодарностью за храбрость в патруле. Его тело было отрыто спустя восемьдесят лет командой британского телевидения, и весьма странным образом для драматизации ему была присвоена личность еврейского солдата.

Даже если Ротхармель и не был евреем, участие еврейских солдат из 16‑го полка в сражении под Лоос является свидетельством, в общем и целом, продолжения дружеских отношений между евреями и не-евреями в полку и в дивизии Гитлера. Один из двух офицеров, командовавших контингентом от 16‑го полка, задействованным у Лоос, был Гуго Гутман, адъютант 3‑го батальона, еврей из Нюрнберга, на девять лет старше Гитлера, который поступил в полк в начале 1915 года. Взаимодействие Гитлера и Гутмана в конце войны драматически повлияло на жизни обоих, когда Гитлер достиг известности.

Перед битвой под Лоос пастор Оскар Даумиллер провёл короткие службы для солдат дивизии. В официальном докладе 1915 года он очень хвалил поведение еврейского командира роты (чьё имя он не указал) во время этих служб. Он вспоминал о случае: "Когда я [неразборчивое слово] и молился с двумя ротами в монастырском саду в Бёкампс (Beaucamps), где они располагались в готовности выступить, ко мне подошёл еврейский командир роты и попросил меня прийти в его роту; [он сказал мне, что его солдаты] стояли в другом дворе. Я ответил, что в любом случае как раз собирался прийти, но я счастлив, что Вы попросили меня лично".

За исключением сражения при Лоос был период затишья в боевых действиях, когда каждый день в среднем погибали один-два солдата, и когда временами 6‑я запасная дивизия отмечала, что у их британских противников существенно не хватало боеприпасов – как для пехоты, так и для артиллерии. По ночам солдаты полка Листа теперь должны были усердно усиливать свои позиции, пытаться выкопать туннели под позиции врага и охранять окопы. С рассветом наступало время самого большого риска атак и огня. Когда солнце поднималось, наступало время сна для солдат, за исключением нескольких человек в карауле. В течение дня снайперы или артиллерия лишь изредка будут открывать огонь через окопы. В разгар лета 1915 года, когда самолёты стали всё чаще видны в небе над окопами рядом с Фромелле и когда колодцы пересохли, солдат 16‑го полка снабдили их первыми, ещё очень примитивными, противогазами, поскольку британцы недавно ввели в свой арсенал газы вслед за французами и немцами. (Все три нации уже до войны экспериментировали с военным применением газов).

Возросло осознание того, что война не закончится в ближайшее время. В июне Алоиз Шнельдорфер пришёл к заключению: "Я думаю, мы можем быть счастливы, если нам не придётся сражаться в мировой войне [19]14-[19]15—[19]16". В начале июля Шнельдорфер рассказывал своим родителям: "До сих пор всё ещё чертовски мало надежды на мир". Хотя солдаты полка Листа поняли, что война собирается продолжаться дольше, чем ожидалось, они всегда предполагали, что она закончится в приемлемые сроки. Это объясняет, почему осознание того, что это будет дольше, чем ожидалось, не привело к распространению упадка боевого духа. То, что было сказано про отношение французов к войне, также может быть применено к людям в полку Гитлера: "Они обнаружили, что каждая новая фаза приносила с собой надежду, что она будет последней. Они были подобны поднимавшемуся в гору, который на каждой вершине обнаруживает за ней следующий подъём". Люди в 16‑м полку просто не предвидели, сколь долгим и сколь жестоким испытанием ещё собирается быть война.

Что давало солдатам полка Листа уверенность и побуждало сражаться дальше, так это поступавшие хорошие новости с Восточного фронта. Они создавали видимость скорого окончания войны и убеждали в том, что шансы личного выживания солдат были очень высоки (хотя вступление в войну Италии на стороне Британии, Франции и России было источником некоторой озабоченности в полку).

В конце мая Шнельдорфер уже пришёл к заключению, что война на Востоке станет решающей: "С ситуацией здесь и со всеми