Эпидемии и народы - Уильям Макнилл Страница 34

Фукидиду, то эта болезнь была новой и исчезла столь же таинственным образом, что и появилась, поразив лишь Афины и «другие наиболее населенные города». «Как говорят, с самого начала болезнь появилась в Эфиопии, что за Египтом, потом спустилась она в Египет и Ливию и охватила большую часть владений персидского царя. На Афины болезнь обрушилась внезапно и прежде всего поразила жителей Пирея… Впоследствии болезнь достигла и верхнего города, и люди стали умирать уже в гораздо большем числе»[104]. Поскольку Пирей был близлежащим к Афинам портом, находившимся в постоянном контакте со всем восточным побережьем Средиземноморья, можно почти не сомневаться, что болезнь была доставлена морем и исчерпала себя за один сезон, создав в кровеносной системе афинян столь много антител, что инфекционная цепь больше не могла поддерживаться[105].

Тем не менее за этот один сезон болезнь нанесла по афинскому обществу удар, от которого оно так полностью и не оправилось. Этот непредвиденный и непредвидимый эпидемиологический случай, как подразумевает описанное у Фукидида, мог иметь существенное отношение к провалу афинских планов по разгрому Спарты и Пелопоннесской лиги. И если бы Афины выиграли эту войну, насколько бы отличалась последующая политическая история средиземноморского мира! Но, как оказалось, Афинская империя, просуществовавшая не более трех поколений, на шкале человеческой истории была еще более эфемерной, чем эпидемия 430–429 годов до н. э. была на временной шкале, соответствующей жизненному циклу инфекционных болезнетворных организмов. После того как таинственная эпидемия пришла и исчезла, она не оставила за собой и следа, и в дальнейшем Средиземноморье долгое время действительно не сталкивалось с чем-то подобным.

Что касается эпидемического опыта Китая, то его невозможно реконструировать в таких же существенных подробностях, хотя упоминания о необычных вспышках заболеваний в избытке присутствуют в хронике династии Хань и других древних текстах. Формулировки, используемые для описания подобных эпизодов, невозможно перевести на современную медицинскую терминологию. Можно лишь сделать вывод, что Китай, подобно Средиземноморью, тоже был в значительной степени знаком с различными формами инфекционных заболеваний, включая некоторые из тех, что время от времени выходили на сцену в эпидемическом виде[106].

Дошедшие до нас старинные индийские тексты ничего не сообщают о том, насколько древними были эпидемические инфекции в этих краях. В сохранившихся медицинских трактатах говорится об их незапамятной древности, однако эти работы на протяжении долгого времени подвергались уточнениям и вставкам в процессе их устной передачи[107]. Следовательно, фрагменты, которые порой приводились в подтверждение необычайной древности оспы и других подобных заболеваний в Индии, никоим образом не являются доказательством этого. Конечно, исходя из априорного допущения, легко поверить в то, что Индия предоставляла особенно плодотворную почву для развития болезней цивилизации, передающихся от человека к человеку. Очевидно, что теплые климатические условия наподобие тех, что преобладают в Индии, больше подходят для выживания мелких инфекционных организмов (приспособленных к успешному развитию в условиях температур, сопоставимых с температурой тела человека) в момент опасности для них, когда происходит их перенос от одного хозяина к другому Соответственно в Индии инфекциям было, несомненно, гораздо проще, чем в территориях с более прохладным климатом, обосноваться среди крупного рогатого скота и других стадных животных, чтобы затем перемещаться к человеческим носителям. В столетия, когда заболевания наподобие оспы должны были впервые успешно передаться человечеству, ни в одной другой теплой климатической зоне не было достаточно плотных поселений людей, живших в тесном соприкосновении с подходящим количеством животных стад. Поэтому традиционное современное представление о том, что оспа была изначально характерным для Индии заболеванием[108], в действительности может иметь солидное основание. Как будет показано дальше, бубонная чума и холера в качестве заболеваний человека, возможно, тоже начали свое распространение на индийской почве. Однако в силу универсальной склонности человека приписывать происхождение незнакомых отвратительных болезней иноземцам[109] оказывается невозможным проследить происхождение какой-либо отдельной инфекции именно в Индии (или в каком-то другом месте) при помощи хоть каких-то исторически убедительных текстуальных свидетельств[110].

Что же касается Среднего Востока, то процитированные выше библейские фрагменты демонстрируют, что там эпидемии уже были вполне знакомы в I тысячелетии до н. э.

Одна и та же инфекция время от времени явно могла опустошать территории и Среднего Востока, и Средиземноморья, что, по утверждению Фукидида, и произошло в случае с заболеванием, которое обрушилось на Афины в 430 году до н. э. Возможно, что эпидемии порой были способны преодолевать и слабо заселенную территорию, отделяющую Индию от Среднего Востока и Средиземноморья. По всей видимости, даже Китай мог иногда подвергаться тем же заразным инфекциям[111]. Однако в целом какое-либо спорадическое пересечение эпидемиологических барьеров, разделявших центры евразийской популяции, оставалось экстраординарным явлением до наступления христианской эры.

Разумеется, в пределах такой хорошо используемой для путешествий акватории, как Средиземное море, при передвижении на корабле при попутных ветрах можно было преодолевать расстояние, заметно превышавшее сто миль в день[112]. Поэтому все прибрежные города Средиземноморья представляли собой единый ареал заболеваний. Человек, который при посадке на корабль казался здоровым, по дороге мог свалиться с ног и заразить остальных, кто находился на борту. Поэтому благодаря морским путешествиям та или иная инфекция могла легко переноситься от порта к порту, преодолевая сотни или тысячи миль водного пути.

С другой стороны, наземные путешествия были более медленными, и заболевших людей можно было проще оставить где-то на дороге. В силу обеих названных причин заболевания перемещались по суше не столь легко, как по морю.

Тем не менее дальние путешествия людей как по суше, так и по морю содержали в себе возможность занесения новых инфекций к прежде не знакомым с ними популяциям носителей. Однако до начала христианской эры регулярные перемещения между Индией, Китаем и Западной Евразией еще не приобрели сколько-нибудь стабильного типа организации. Поэтому благоприятные возможности для распространения инфекционных заболеваний от одной части цивилизованного мира к другой оставались случайными и спорадическими.

В обычных условиях слабозаселенные территории фактически изолировали один центр плотной концентрации людей в древней Евразии от другого, поскольку характерные для цивилизации инфекции, передающиеся от человека к человеку, не могли сохраняться на сколько-нибудь длительное время среди распыленной тонким слоем популяции человеческих носителей. Даже в пределах того ареала, который мы привычно считаем единой цивилизацией, в действительности было совершенно вероятным, что инфекции, постоянно пребывающие в крупном городе или в группе городов, не были способны устояться на эндемичной основе в других местах, а лишь спорадически вторгались в менее плотно заселенные территории, когда подверженная им возрастная группа становилась там достаточно многочисленной, чтобы сформировать для инфекции подходящее пространство.

Из