Насущный хлеб сражений. Борьба за человеческие и природные ресурсы в ходе гражданской войны в США - Кэшин Джоан Э. Страница 32

Отдельные офицеры по-прежнему старались соблюдать процедуру. Интендант-янки Саймон Перкинс-младший честно старался придерживаться ее требований, однако не смог помешать гражданскому поставщику вырубить деревья на территории, принадлежавшей частному лицу. Сам Перкинс тоже порой нарушал собственные правила. В Теннесси он как-то приказал отправлявшемуся с обозом солдату попросту «забрать» жерди из изгороди, если не удастся отыскать дерева другим способом. Некоторые офицеры искренне пытались исправлять ошибки системы. Генерал-майор армии США Джеймс Макферсон попросил подчиненных проверить обращение владельца лесопилки из окрестностей Виксбурга, некоего мистера Брауна, у которого «в интересах правительства» забрали лесоматериалы. Однако в целом бюрократическая система была, как обычно, неэффективна[247].

Осенью 1862 года генерал Уильям Т. Шерман жестко напомнил белым южанам, что армии всегда потребляли огромное количество дерева. В частности, об этом важном факте узнали жители занятого его войсками Мемфиса, Теннесси. Когда горожане стали жаловаться на поведение военных, генерал опубликовал в газете письмо, в котором заявил, что солдаты вынуждены уничтожать изгороди, деревья и дома. При этом он явно ссылался на Генри Ли Скотта, но обошелся без прямого цитирования. Шерман пообещал сделать все возможное, чтобы остановить грабежи, которые он считал злоупотреблениями, и процитировал в связи с этим Военный кодекс, однако подчеркнул, что любая армия неминуемо причиняет вред окружающей среде[248].

Более того, с ростом армии Севера росли и ее материальные потребности. В январе 1862 года она насчитывала приблизительно 530 тысяч солдат, а годом позже эта цифра выросла примерно до 700 тысяч. Поскольку рубить деревья всегда было непросто, солдаты предпочитали разламывать изгороди, и они не собирались спрашивать разрешения на это у офицеров или выдавать мирному населению документы. Солдаты-янки старались отбирать древесину по возможности у сторонников Конфедерации: например, они намеренно сожгли все изгороди на ферме одного сецессиониста в округе Бун, Кентукки, хотя сам этот штат не входил в Конфедерацию. Их потребность в древесине иногда даже препятствовала проведению военных операций. Однажды ночью в Виргинии северяне украли для того, чтобы развести костер, десятки железнодорожных шпал и угнали их на позаимствованной дрезине. Естественно, это нарушило железнодорожное сообщение[249].

Некоторые солдаты-янки по-прежнему сохраняли довоенное стремление к разумному расходованию ресурсов, и их ужасало бездумное уничтожение древесины, происходившее у них на глазах. В декабре 1862 года в Миссисипи рядовой Джон Поттер «с отвращением» смотрел, как его сослуживцы подожгли кучу ценных лесоматериалов. Некоторые военные сочувствовали мирному населению, особенно если им приходилось отбирать дерево у сторонников Федерации, но другие решали действовать по своему усмотрению вне зависимости от того, каких политических взглядов придерживались гражданские. Служивший в 16-м Мэнском добровольческом пехотном полку полковник Чарльз Тилден сжалился над седой и морщинистой старушкой, которая пришла в его лагерь, когда солдаты-янки реквизировали ее изгороди и доски из сараев, увели теленка и забрали чайник. Тилден заплатил ей компенсацию из собственного кармана и собрал деньги у других офицеров. Хотя полковник временами позволял своим людям нарушать постановления, он полагал, что у поведения солдат тоже должны быть некоторые границы[250].

В 1862–1863 году, когда армия Севера встала на зимние квартиры, войска использовали очень много дерева. Объем его потребления снова потрясает. Солдат Файло Пирс, находившийся тогда неподалеку от Фредериксбурга, Виргиния, подсчитал, что в ту зиму армия вырубила на бревна и дрова 200 акров соснового леса. В ноябре 1862 года рядовой Энтони У. Росс предположил, что каждый человек в его десятитысячной бригаде (73-я добровольческая пехотная бригада Огайо) сжигал за день в среднем пять жердей – итого на бригаду уходило 50 000 жердей каждый день. В поисках древесины солдаты отправлялись во всех возможных направлениях. Возле Нэшвилла федеральные войска подчистую вырубили весь лес и разобрали на дрова все изгороди на две мили вдоль берега реки Теннесси и на полмили вглубь каждого берега[251].

В 1863 году военные были по-прежнему убеждены, что их потребности куда важнее, чем нужды гражданского населения. Солдаты-янки уничтожали древесину все с той же скоростью. Спускаясь по рекам в долине Миссисипи, они то и дело выходили на берег, чтобы собрать топливо. Капитан Сайрус Хасси, принимавший участие в этих экспедициях, сообщил, что его люди «почти весь день собирали древесину» в Луизиане и «много награбили», однако оставляет последнюю фразу без объяснений. Капитан Уильям Дж. Кендрик в феврале 1863 года признавался, что его солдаты «без раскаяния» и «угрызений совести» сожгли в окрестностях Мерфрисборо, Теннесси, тысячи жердей. В этих разоренных краях редко можно было увидеть нетронутую изгородь. Полковник Хирам Стронг вскрикнул от удивления, когда весной 1863 года заметил такой забор в подзорную трубу[252].

Янки продолжали уничтожать леса на своем пути. Иногда виной тому оказывался несчастный случай. В 1863 году солдаты из 13-го Массачусетского пехотного полка развели костер у реки Раппаханнок и случайно подожгли траву. Через несколько секунд пламя уже охватило росший на берегу сосновый лес. В других ситуациях солдаты руководствовались желанием отомстить – например, сжигали брошенные лагеря противника, потому что летом 1863 года конфедераты под командованием генерала Роберта Э. Ли уничтожали имущество жителей Пенсильвании. Еще одной причиной расходования дерева была хаотическая и непредсказуемая природа военных кампаний. В 1862–1863 году одно из подразделений армии США уже выстроило себе зимние квартиры возле Фредериксбурга, Виргиния, однако прежде чем солдаты туда заселились, неожиданно поступил приказ отправиться в другое место. В ходе войны такая ситуация складывалась не один раз[253].

Постановления в армии Конфедерации

Разумеется, для мятежников приказы Поупа не имели никакого значения. Армия Юга нуждалась в древесине, как никогда. Как вспоминал один солдат, в 1862 году перед сражением при Энтитеме они построили баррикады из жердей и «всего, что только удалось достать». Некоторые определенно полагали, что имеют все основания так себя вести, поскольку иначе выжить невозможно. Ходили слухи о часовых, которые замерзали ночью до смерти, и поэтому, как написал бригадный генерал Элайша Пэкстон, солдаты были убеждены, что выбор перед ними стоит простой: «работать топором или замерзнуть». Они продолжали отбирать древесину у мирных жителей любых политических убеждений. К осени 1862 года жители Алабамы и Миссисипи так часто жаловались на постоянную реквизицию дров и других ресурсов офицерами-мятежниками, что Военное министерство потребовало объяснений от командующего, генерал-майора Джона Форни. Что он ответил, историкам неизвестно[254].

В январе 1863 года армия Конфедерации официально опубликовала собственные военные постановления. В их состав вошел старый Военный кодекс со статьями, запрещавшими грабежи и мародерство (ст. 52), а также рубку и порчу деревьев (ст. 54). Однако политика южан не отличалась в этом отношении от политики северян: и те и другие были убеждены, что армии требуется дерево и что солдаты имеют право брать его где угодно, в том числе и забирать у мирных жителей. Конфедераты понимали, какой вред будет нанесен лесам, и потому внесли требование, отсутствовавшее в аналогичных документах у янки: было запрещено уничтожать растущие на общественных территориях «декоративные» деревья, если на то не было приказа начальника артиллерийско-технической службы. В соответствии с довоенными принципами рачительного хозяйствования, авторы новых постановлений осуждали действия, связанные с воровством – и не только дерева – у мирных жителей Юга, и называли грабежи «преступлением такого масштаба», что за ним должно воспоследовать «суровое» наказание[255].