О женской стыдливости - Жан-Клод Болонь Страница 31

она обнажена. Но та, у кого на коже пятна, морщины, шрамы, у кого кожа слишком темная, должна прятаться, даже если дружок хочет увидеть ее всю целиком. Так проявляется забота о совершенной красоте: надо прятать даже самую мелкую деталь, если она эту красоту портит. В этом Средневековье предвещает стыдливую наготу классического искусства, которое, удалив из изображения женского тела обыденные детали, создает почти недоступный идеал женщины. «Ключ любви» повторяет снова и снова: надо показывать лишь то, что красиво.

Поднявшись повыше, доходим до женского полового органа. Он, во всяком случае в клерикальной литературе, выступает гораздо чаще как нечто вызывающее отвращение, а не вожделение. Возможно ли, чтобы человек родился из этой дыры, полной экскрементов? В одном из мираклей, поставленном в Метце в 1429 году и называвшемся «Как Нерон раскрыл свою мать», Нерон распарывает живот своей матери Агриппине, чтобы увидеть место, из которого он родился. Он оскорблен: он не мог родиться «внутри скверных кишок, полных грязи и вони». Всеобщее отвращение вызывают волосы на лобке. Инквизиторы боятся, что в них ведьмы могут спрятать особые талисманы, позволяющие им не давать признания под пыткой. Брошенные женщины используют волоски с лобка для приготовления приворотных зелий, чтобы вернуть мужей. Похоже, их принято было брить если и не каждые две недели, то по крайней мере к свадьбе. В одной озорной речи XV века, которая была, очевидно, сочинена к свадьбе, говорится: «Что за досада — передок с бородой!» Поэт видит в этих волосах старый колчан, по которому стрела скользит, не попадая в цель, предместье, мешающее захватить город, непроницаемый лес… Весь классический период продержится мода на эпиляцию, она входит как составная часть в обычай обрабатывать и переделывать женское тело, который существует и по сей день.

Иерархическая лестница стыдливости от позорного (низ) к соблазнительному (верх) продержится очень долго. Она будет признана и эпохой Возрождения, которая, как кажется, позволила во многом восторжествовать телу. Однако и Возрождение опирается на цицероновское размышление о том, что все постыдное следует скрывать. Трактаты о красоте того времени говорят о том же. Природа по молчаливому соглашению привела мужчин и женщин к тому, что следует открывать верхние части и скрывать нижние. Ибо именно в первых обитает красота, и они должны быть видны. А нижние части не так важны, они служат основанием для верхних. «Красота, таким образом, посредством взгляда соединяет дух с желанием красоты, коя начинается от груди и заканчивается совершенством лица». Нижние части тела ничего не прибавляют к красоте, хотя и вносят свой вклад в общую гармонию. Но вклад этот не зависит от того, видны они или нет. Лучше, однако, чтобы они были одеты, так они добавляют немного того, что называется vaghezza, своего рода грации, в которой смешиваются желание и красота. Так пишет Аньоло Фиренцуола в «Диалогах о красоте дамы по имени Чельсо» (15S2).

Мы можем убедиться в том же самом, если раскроем произведения развлекательной литературы, не гнушающейся разговором о женских половых органах. Арденский трувер XIV века Готье ле Ле сочинил несколько фаблио с красноречивыми названиями: «О передке», «О передках». Передки влекут его, и запах не отпугивает, ибо в нем он слышит все пряности Востока. Передок похож на те цветы или лечебные травы, что созданы Богом. На ощупь он также приятен («Передок мягче шерсти, горностая или шелковой ткани), и, конечно, он прекрасен на вид («На его белом теле есть алый ротик, что спит или вдруг пробуждается»). Трудно понять, каково же на самом деле было общепринятое восприятие женской наготы и насколько преувеличены примеры. Но, так или иначе, женская нагота была чем-то вызывающим.

Скабрезная, а потом и эротическая литература начиная с XVI века реабилитирует низ тела. В гербах, мода на которые расцветает в 1520-1550-х годах, этот мотив тоже присутствует. Дамы начинают понимать, как пикантно задрать повыше юбку, чтобы укрепить подвязку. Однако в повестях и трактатах об этом почти не говорят.

Падшая плоть

Когда в 589 году Базина и Хродегальда восстали в монастыре Святой Родегунды в Пуатье, они вытащили в город аббатису Любоверу и выставили ее всем на посмешище раздетую и растрепанную. Выставление напоказ тела остается, как и в Древней Греции, худшим из унижений и для женщины, и для мужчины. В христианской культуре это проявляется тем сильнее, что стыд и стыдливость связаны с волей, одним из трех измерений человеческой души по августиновской антропологим. Коль скоро достоинство человека измеряется тем, насколько он может контролировать свое тело, быть выставленным напоказ означает быть низведенным к уровню бездушной плоти.

Подобное наказание носит универсальный характер в разные времена. И в Средние века, и отчасти в классическую эпоху, обнажение считается законной карой. Насколько мне известно, в Древней Греции не практиковалось обнажение женщин. Более того, известные свидетельства обличают подобные меры как варварские, так, например, считал Исократ.

В Древнем Риме за супружескую измену назначалось наказание, которое бесчестило женщину, но носило пристойный характер. Это могло быть внесение неверной жены в список проституток, штраф, изгнание, назначение кары на усмотрение мужа — суровые меры, при которых, однако, не выставлялось на обозрение тело виновной. Лишь в одном тексте говорится о публичном наказании: женщина, уличенная в супружеской измене, запиралась в хижине вместе со всеми своими любовниками и должна была звонить в колокол при каждом прикосновении к ней. Это поздний текст (предположительно VIII века), он рисует нравы несколько карикатурно. Как и другие подобные тексты, он призван восхвалять христианского императора Феодосия, отменившего обычаи такого рода (об этом пишет Тацит в «Анналах»). Но и хижина скрывала наготу осужденных, лишь колокол подвергал испытанию их стыдливость!

Отличие Средневековья от Античности состоит в том, что теперь публичное обнажение предусмотрено некоторыми обычаями и теоретически не несет в себе чего-то исключительного. Унижение составляет часть наказания, а если речь идет о проступках сексуального свойства, то оно носит и назидательный характер. Как вору вешают на шею украденную вещь и таким образом выставляют его на всеобщее обозрение, так и бесстыдная женщина раздета при всех. Уличенных в измене проводят в процессии, привязав друг к другу за половые органы, бьют бичами, провозят на спине осла, проводят в одной рубашке, в которую завернут камень, так что осужденной приходится ее задирать: бесстыдные проступки (адюльтер, проституция, сексуальные извращения) наказываются бесстыдством.

Эти наказания еще применяются в XVII веке, но уже в XVIII Монтескье в «Духе законов» (кн. XII, гл. XIV) обличает существующие в варварских странах «наказания за преступления, оскорбляющие стыдливость». Если бы он знал, что