Руссо и Революция - Уильям Джеймс Дюрант Страница 31

незначительную роль. Ее осудили за катастрофу при Россбахе, где французами командовал ее человек Субиз; ее критики не знали — или считали это несущественным, — что Субиз советовал не давать сражения и был вынужден вступить в него из-за опрометчивости немецкого генерала. Если бы Субиз добился своего, если бы его план измотать Фридриха маршами и дезертирством был выполнен, если бы царица Елизавета не умерла так несвоевременно и не оставила Россию юному идолопоклоннику Фридриха, возможно, прусское сопротивление рухнуло бы, Франция получила бы Австрийские Нидерланды, а Помпадур была бы пронесена по морю крови к всенародному прославлению. Ей не удалось умиротворить великого бога Шанса.

Парламент ненавидел ее за то, что она поощряла короля игнорировать Парламент. Духовенство ненавидело ее как друга Вольтера и энциклопедистов; Кристоф де Бомон, архиепископ Парижа, сказал, что «хотел бы увидеть, как она сгорит».3 Когда парижские жители страдали от высокой цены на хлеб, они кричали, что «эта проститутка, управляющая королевством, доводит его до разорения». «Если бы она была здесь, — сказал кто-то из толпы на Понт-де-ла-Тур-риель, — от нее скоро не осталось бы и мощей».4 Она не смела показываться на улицах Парижа, а в Версале ее окружали враги. Она писала маркизе де Фонтенель: «Я совершенно одинока среди этой толпы мелких сеньоров, которые меня ненавидят и которых я презираю. Что касается большинства женщин, то от их разговоров у меня болит голова. Их тщеславие, их высокопарность, их подлость и их измены делают их невыносимыми».5

По мере того как война затягивалась, а Франция видела, как у нее отбирают Канаду и Индию, как Фердинанд Брауншвейгский держит французские армии на расстоянии, а на улицах Парижа появляются вернувшиеся солдаты, раненые и искалеченные, королю стало ясно, что он совершил трагическую ошибку, послушав Кауница и Помпадур. В 1761 году он утешился новой любовницей, мадемуазель де Романс, которая родила ему будущего аббата де Бурбона. Сплетничали, что Помпадур отомстила, приняв Шуазеля в качестве своего любовника,6 Но она была слишком слаба, а Шуазель слишком умен для такой связи; Шуазелю она отдала скорее свою власть, чем свою любовь. Возможно, именно теперь она произнесла отчаянное пророчество: «После меня наступит разрядка». 7

Она всегда была хрупкой. Еще в юности она отхаркивала кровь; и хотя мы не уверены, что у нее был туберкулез, мы знаем, что ее кашель болезненно усилился, когда ей исполнилось сорок. Певческий голос, некогда восхищавший короля и двор, теперь стал хриплым и напряженным. Ее друзья были шокированы ее истощением. В феврале 1764 года она слегла в постель с высокой температурой и кровавым воспалением легких. В апреле ее состояние стало настолько тяжелым, что она вызвала нотариуса для составления своего последнего завещания. Она оставила подарки своим родственникам, друзьям и слугам и добавила: «Если в этом завещании я забыла о ком-то из моих родственников, я прошу моего брата позаботиться о них». Людовику XV она завещала свой парижский особняк, который, как Елисейский дворец, сейчас занимает президент Франции. Король проводил много часов у ее постели; в последние дни жизни он редко выходил из комнаты. Дофин, который всегда был ее врагом, писал епископу Вердена: «Она умирает с мужеством, редким для обоих полов. Ее легкие полны воды или гноя, ее сердце зажато или расширено. Это невероятно жестокая и мучительная смерть».8 Даже для этой последней битвы она сохранила богатое одеяние, а ее иссохшие щеки были румяными. Она царствовала почти до самого конца. Придворные толпились вокруг ее дивана; она раздавала милости и выдвигала людей на высокие посты, и король действовал по многим ее рекомендациям.

Наконец она признала свое поражение. 14 апреля она с благодарностью приняла последние таинства, которые пытались утешить смерть надеждой. Так долго остававшаяся другом философов, теперь она пыталась вернуть веру своего детства. Как ребенок, она молилась:

Я отдаю свою душу Богу, умоляя Его сжалиться над ней, простить мои грехи, даровать мне благодать покаяться в них и умереть достойно Его милости, надеясь умиротворить Его справедливость во славу драгоценной крови Иисуса Христа, моего Спасителя, и благодаря заступничеству Девы Марии и всех святых в раю.9

Священнику, который уходил, когда она впала в последнюю агонию, она прошептала: «Подожди минутку, мы вместе покинем дом».10 Она умерла 15 апреля 1764 года, задохнувшись от закупорки легких. Ей было сорок два года.

Нельзя сказать, что Людовик отнесся к ее смерти равнодушно; он просто скрывал свое горе.11 «Король, — сказал дофин, — очень огорчен, хотя он держит себя с нами и со всеми».12 Когда 17 апреля под холодным и проливным дождем из Версальского дворца вынесли женщину, которая была половиной его жизни на протяжении двадцати лет, он вышел на балкон, чтобы проводить ее. «У маркизы будет очень плохая погода», — сказал он своему камердинеру Шамплосту. Это не было легкомысленным замечанием, поскольку Шамплост сообщил, что в глазах королевы стояли слезы, и Людовик печально добавил: «Это единственная дань, которую я могу ей отдать».13 По ее собственному желанию она была похоронена рядом со своим ребенком Александрином в ныне исчезнувшей церкви Капуцинок на Вандомской площади.

Двор радовался, что освободился от ее власти; народ, который не чувствовал ее очарования, проклинал ее дорогостоящую экстравагантность и вскоре забыл ее; художники и писатели, которым она помогала, оплакивали потерю милостивого и понимающего друга. Дидро был резок: «Что же осталось от этой женщины, стоившей нам столько людей и денег, оставившей нас без чести и без энергии, ниспровергнувшей всю политическую систему Европы? Горстка пыли». А Вольтер, из Ферни, писал:

Я очень опечален смертью мадам де Помпадур. Я был обязан ей, и я скорблю из чувства благодарности. Кажется абсурдным, что в то время как древний перочинный станок, едва способный ходить, еще жив, прекрасная женщина, сделавшая блестящую карьеру, должна умереть в возрасте сорока лет. Возможно, если бы она могла жить спокойно, как я, она была бы жива и сегодня… В ее уме и сердце была справедливость….. Это конец мечты.14

II. ВОССТАНОВЛЕНИЕ ФРАНЦИИ

Только после Наполеона Франция полностью оправилась от Семилетней войны. Высокие налоги препятствовали развитию сельского хозяйства при Людовике XIV; они продолжали действовать и при Людовике XV; тысячи