Во времена Нефертити - Милица Эдвиновна Матье Страница 31

эта древняя «великая мать всех богов», как ее все же величает миф, она живет на покое в своем Саисе, в стороне от страстей и споров, волнующих младшие поколения богов, враждующих из-за владычества над миром. Но тем не менее в критическую минуту неразрешимой тяжбы, которую не в силах рассудить сам Ра, именно к ней направляется за решением посольство богов.

Подобно этому и Тексты пирамид, несмотря на то что господствующая космогоническая концепция в них — единоличное сотворение мира богом-творцом, все же хранят строки, следующим образом прославляющие богиню Нут, некогда почитавшуюся величайшей матерью и самого солнца и всей вселенной:

Могуче сердце твое

О Великая, ставшая небом…

Наполняешь ты всякое место своею красотою.

Земля вся лежит пред тобою — ты охватила ее,

Окружила ты и землю, и вещи своими руками…

Взяла ты к себе каждого бога с его ладьей,

Сделала ты их непреходящими, подобно светилам,

Не удаляются они от тебя, ибо они звезды…

Нут, ты сияешь, как царица Нижнего Египта,

И могуча ты над богами,

Души их — твои, и наследие их — твое,

Жертвы их — твои, и имущество их все — твое.

В полном и принципиальном противоречии со сказаниями, в которых главенствует богиня-мать, стоит группа легенд, согласно которым демиургом вступает мужское божество. Идеология восторжествовавшего патриархата не могла примириться с прежними космогоническими концепциями, и появляются новые сказания, вытесняющие прежние и утверждающие прямо противоположное положение.

Сказания эти в различных областях Египта слагались по-разному, но независимо от того, что в Элефантине утверждали, что мир вылеплен богом Хнумом на гончарном круге, а в Гелиополе говорили, что бог Атум, сам себя оплодотворив, изрыгнул пару божественных близнецов, существенной чертой всех рассказов было то, что все происходило без участия богини-матери. Отныне в космогонических сказаниях Египта первое женское божество появлялось не ранее второго поколения богов, да и то в качестве дополнения к своему близнецу-супругу.

В силу особого положения Гелиополя, как политического центра, постепенно наиболее широкое распространение получает именно гелиопольский вариант, становящийся впоследствии как бы официальной космогонией. Не случайно именно этот вариант известен и античным писателям. Он господствует (хотя, разумеется, пока имеются и другие варианты) уже в Текстах пирамид, и на его основе в конечном итоге формируется официальная генеалогия Осириса. Таким образом, в его орбиту втягивается один из важнейших культов Египта.

По этой причине неудивительно, что гелиопольское сказание дошло до нас не только в отдельных отрывках, но и в виде полных описаний всего процесса мироздания. Вкратце содержание его сводится к следующему: возникнув из хаоса, бог солнца Атум-Ра оплодотворяет себя самого, проглатывая собственное семя. Изрыгнув после этого первую пару богов, бога воздуха Шу и богиню влаги Тефнут, Атум становится тем самым прародителем всех прочих богов и творцом мира, так как Шу и Тефнут рождают бога земли Геба и богиню неба Нут, которые в свою очередь производят Осириса и Изиду, Сета и Нефтиду. Отныне знаменитая гелиопольская «Великая Девятка богов», то есть Атум-Ра, Шу, Тефнут, Геб, Нут, Осирис, Исида, Сет и Нефтида, становятся во главе египетского пантеона, и творимые в других центрах по ее образу и подобию иные «Девятки» будут отличаться от нее главным образом только заменой некоторых богов местными божествами с обычным возведением в роль демиурга главного локального бога, часто к тому же слитого воедино с гелиопольским Ра.

Основная же сущность патриархальной космогонии остается неизменной. Бог, рождающий других богов, отныне становится постоянной изначальной фигурой, и религиозные гимны подчеркивают рождение солнца без матери, непосредственно от отца:

Слава тебе, сын Ра,

Зачатый Атумом самим,

Ставший сам,

Не имевший матери.

Подобно тому как греческая мифология, отражая торжество патриархата, заставляет Зевса не только донашивать зашитым в своем бедре преждевременно рожденного Семелой Диониса, но и родить из собственной головы без женского посредства Афину Палладу, деву-воительницу, защитницу своего отца, так и мифология Древнего Египта закрепляет победу отцовского рода в новых космогонических сказаниях, полностью отменяющих прежние представления и выдвигающих вместо них иную концепцию.

Образование моногамной семьи также наложило отпечаток на мифологию, и результат этого сказался на появлении объединенных культов божественных пар и троиц, состоявших из богов-супругов с младенцем-сыном; таковы культы Птаха, Сохмет и Нефертума, Амона, Мут и Хонсу, Осириса, Исиды и Гора.

С постепенным ростом территориальных объединений, с выдвижением определенных центров — Гелиополя, Гермополя, Абидоса, Мемфиса, — космогонические сказания начинают группироваться около этих центров, наряду с усилением которых развиваются и их культы. В связи с этим мифы приобретают новые черты, с одной стороны, способствующие закреплению власти господствующей верхушки общества, а с другой стороны — отражающие политическую борьбу отдельных областей. Крепнущее жречество растущих и богатеющих местных святилищ, неразрывно связанное с господствующими слоями своих областей, пользовалось космогоническими мифами и для усиления положения этих слоев, и для прославления своих культов, подчеркивая роль местного бога-мироздателя и низводя всех прочих богов до положения его порождений.

Выше мы уже видели гелиопольскую версию такой местной космогонии, получившей в силу особых условий впоследствии столь большое значение. Однако наряду с этим сказанием существовали и другие, и из дошедших до нас вариантов, несомненно, самый интересный мемфисский. Сохранилось это сказание на очень позднем памятнике, но анализ языка показал, что текст восходит еще к концу IV тысячелетия до н. э.

Согласно этому тексту, творец богов и всего мира — мемфисский бог Птах, из которого произошло восемь других Птахов. Эти восемь Птахов носят имена богов, известных нам по другим сказаниям и почитавшихся в иных областях Египта, причем очень существенно, что и сам Атум, глава гелиопольской «Великой Девятки богов», творец мира и богов по гелиопольскому мифу, оказывается также происходящим от Птаха. Таким образом, мемфисский Птах в местной легенде и старше и могущественнее великого гелиопольского бога; тем самым мемфисский культ объявлял себя главенствующим по отношению к гелиопольскому.

Однако значение мемфисской легенды не в этом: исключительно важна огромная разница в самом процессе мироздания в гелиопольском и мемфисском сказаниях. В то время как в первом бог-творец зачинает первую пару богов, проглатывая свое семя, извергнутое им в собственный рот, и затем рождает эту пару богов, выплевывая их изо рта, в мемфисской легенде бог творит «сердцем и языком», то есть мыслью и словом: «Оно [сердце] — это то, что дает выходить знанию всякому, и язык — это то, что повторяет задуманное сердцем». Таким образом, бог-творец