Золотой Оклад или Живые Души. Книга чудес - Пётр Георгиевич Паламарчук Страница 30

После же «до», случившегося около 1920 года, Риза пропала: по некоторым слухам, ее расчленили и продали за границу; согласно другим, она пропала, по еще иным, где-то спрятана до наступления благоспешного времени. Во всяком случае, даже близкие знакомые, десятилетиями состоявшие на научной службе в кремлевских музеях, ничего внятного сказать о ее современной судьбе не смогли. Кстати, не говорят даже до сей поры.

Священник во время сделанного незаволю признания долгим взором окидывал меня и спутниц.

— Материя прошлого века, парча, записывать ее нету смысла, — спокойно произнесла будущая жена.

…Вечером в райисполкомовских хоромах я развел свою химию, зарядил подряд три бачка и принялся за обычное колдовство. Тем, кому приходилось когда-либо промышлять фотографическим ремеслом, должно быть хорошо известно, что, несмотря на бездну ученых советов и изданных руководств, на самом-то деле занятие это весьма таинственное и обладает редкой способностью съехать в неожиданную сторону в любом неуказанном месте. То проявитель подвытечет — и поверху всей пленки пройдет неровная черная полоса; то пленка в бачок откажется лезть, и тогда сиди-мучайся с мешком в руках хоть до утра; то недодержит разбавившийся закрепитель, и она, она почти что готовая, пойдет постылыми пятнами, которые никакой ретушер не закрасит. Наконец, просто если сотрудница глядела по сторонам и держала вспышку не под углом, а прямо, она даст такой блик посреди кадра, как будто солнцем прожгло изображение — ин даже при выгнувшейся от времени иконной доске все она будет бликовать. Да мало ли еще что случается, лучше уж не говорить, чтобы вперед не сглазить.

Но на сей раз все пошло просто разлюли-малина, прекрасно; я не поспевал заливал ъ, переменять растворы, вытаскивать-втискивать и то и дело сносил отменно вышедшие пленочные змеи в ванную, где включил проточную холодную воду, запустив последний процесс — промывку.

Часу в третьем сквозь счастливое сонное сопение соседок оттуда прорвался предсмертный хрип удавленника. Когда же я бросился на помощь, то, распахнув разом двери, чуть не обмер от жути-нужно учесть еще особую ночную приближенность человека ко мрачным пропастям естества. Выщербленная сотнями мывшихся тел лохань была доверху наполнена рудой кровью. Конечно, при ближнем рассмотрении она скинулась простой ржавчиной, но от этого, признаться, было мало чем легче. Чертовы коридорные позабыли предупредить, что на ночь заради экономии воду в городе вырубают, а на прощание перед тем из кранов сливается вся накопившаяся за день дрянь. Так что чистенькие и мытенькие пленочки мигом обратились в краснокожую мразь. В отчаянии опустив рук — ибо не только что ничего уже поделать было нельзя, но даже коли б и можно было, так нечем, не языком же их лизать, — я кое-как развесил сочившиеся рыжей жижею негативы на всякий случай сохнуть и сел в бессилии на табурет в прихожей. Сон от злости сдуло как ветром; сперва в мозг закатилось шальное размышление о том, зачем посреди сиденья принято делать длинную овальную дырку, — но потом, не позволяя себе расслабиться до идиотства, потянулся за вразумлением к «Пресветлой Звезде».

17

Шестая ее глава в пятнадцати чудесах повествовала «О ТОМ, ЧТО ПО МОЛИТВАМ ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ ГОСПОДЬ БОГ ПОСЫЛАЕТ ДОБРОЕ ЗДРАВИЕ ВПАВШИМ В БОЛЕЗНИ».

ЧУДО 1. В 1494-е лето в городе по имени Улиспон (Лиссабон) случилось превеликое моровое поветрие. Одна жена, будучи поражена чумою, отходила ко праотцам; оказавшись же при смерти, она возложила всю надежду на помощь Богоматери, обещаясь творить молитву и постоянно держать в руках Ее образ, целуя его со страхом Божиим. Вскоре вспоможением всесильной Царицы Небесной обрела она вновь здоровье.

ЧУДО 2. Тогда же и в том же граде другая жена по имени Матрона заболела и уже умирала от язвы. Муж поручил ее тогда попечению Приснодевы и помазал маслом из лампады, горевшей при образе Пренепорочной Девы. В тот именно час и она получила исцеление.

ЧУДО 3. В год 1548-й в городе Барцинов некая верная жена, питавшая неложную любовь к Божией Матери, заразилась чумой и страдала столь сильно, что члены ее тела начали разлагаться. Но тем не менее каждый день возносила она молитвы ко Благословенной. И вот в одну ночь стояла сия жена перед иконою, прося о помощи; когда же наступил день, повелела отнести себя в церковь святой мученицы Екатерины, где у образа Пречистой поверглась наземь и, плача, со умилением возопила к Богородице, в теплоте и горении веры произнося такие слова: «О Госпожа моя превысокая и Утешение, Надежда и Заступница роду человеческому! Ты всем прибегающим Помощь и Защищение; будь же милосердна, приди ко мне, недостойной Своей рабе, грешнейшей всех прочих. Умилостивись, о Владычица, и сотвори так, чтобы встала я на ноги, ибо не сойду уже с сего места, покуда Ты не подымешь меня с одра!» И так она плакала и вздыхала, лежа на земле перед образом, покуда при множестве народа эта несчастная, которая прежде не могла пошевелить ни одною конечностью, не восстала наконец вскоре по одной только благодати Божественной Царицы, прославляя величие Ее чудотворений.

ЧУДО 4. В городе Улиспон жило некое дитя, объятое огненною болезнью и страдавшее болью в боку. Человек же, ухаживавший за ним, принес святой Богородичной воды и напоил ею, повелев возложить надежду на Пресвятую. Когда отрок помолился Ей и испил воды, то получил избавление от всех скорбей.

ЧУДО 5. Там же и в тот именно час человек по имени Петр лежал охваченный такой болезнью внутренностей, что ни один врач не мог его излечить, и все они от него отступились. Он также возжелал выпить святой Богородичной водицы, и ее доставили к его одру. Когда же, взявши воду, он принялся молиться ко Богородице, прося у Нее вспоможения, а затем сделал глоток — то, едва лишь отнял сосуд от уст, огромный червь двенадцати пядей (то есть чуть более двух метров) в длину вышел из него вон, и человек этот исцелился. Затем он отправился в храм Богоматери, где вознес Ей хвалу за великий дар и множество чудотворений.

ЧУДО 6. Жил некий муж доброго нрава, весьма преданный Богородице, у которого от болезни пострадал рот, из коего стал исходить такой смрад, что никто не мог с ним не только говорить, но даже и сидеть рядом. И в той скорби прибег он к Царице Небесной, прося