Век революции. Европа 1789 — 1848 - Эрик Хобсбаум Страница 21

Среди 23 млн французов 400 тыс. принадлежали к знати, достаточно спокойно, бесспорно являвшейся высшим сословием нации, хотя не так надежно защищенным от вторжения в ее ряды низших по социальному статусу слоев, как, например, в Пруссии или кое-где еще. Они пользовались значительными привилегиями, включая освобождение от уплаты ряда налогов, а также имели право собирать феодальные подати. Политически их положение было не столь блестящим. Абсолютная монархия, будучи аристократической и феодальной по своему характеру, лишила дворян политической независимости и ответственности и сократила их старые представительные институты — штатов и парламентов — до минимума. Этот факт продолжал терзать высшую аристократию и совсем недавних (noblesse de robe) дворян мантии, созданных королями для различных целей, главным образом финансовых и административных; новые дворяне из рядов среднего класса, вошедшие в правительство, выражали через суды и штаты двойное недовольство аристократии и буржуазии. Экономическое недовольство дворян никоим образом не оставалось без внимания. Более воины, чем владельцы по рождению и традиции, дворяне даже формально не имели права торговать или заниматься каким-то другим делом, они зависели от дохода со своих имений или, если они принадлежали к избранному меньшинству придворных, — от выгодного брака, придворных пенсий, подарков и синекур. Но расходы дворянского сословия были велики и постоянно росли, а их доходы — поскольку они не распоряжались своим состоянием, как бизнесмены — уменьшались. Предприниматели, если отваживались на это, несли потери. Инфляция резко сокращала ценность фиксированного дохода с рент. Поэтому естественно, что дворяне были вынуждены пользоваться своим единственным главным достоянием — привилегиями своего сословия. На протяжении XVIII в. во Франции, как и в других странах, они постоянно стремились занять официальные посты, на которые абсолютная монархия предпочитала брать технически компетентных и искусных в политике представителей среднего класса. К 1780-м гг. все дворяне должны были купить патент на офицерский чин, все епископы были дворянами, и даже столпы королевской администрации, интенданты, в основном были дворяне. Соответственно дворянство раздражало стремление среднего класса бороться за официальные посты, дворянство просто разрушало само государство, занимая места в провинциальной и центральной администрации. Таким образом они, и особенно беднейшие провинциальные дворяне, у которых было мало источников доходов, старались остановить сокращение своих прибылей, выжимая все возможное из своих феодальных прав, вымогая деньги (или, гораздо реже, повинности) у крестьян. Для возрождения абсолютных прав дворянства или максимальному выявлению существующих появилась специальная профессия feudist (февдисты). Наиболее выдающийся ее представитель Гракх Бабеф впоследствии стал вождем первого коммунистического выступления в современной истории в 1796 г. В результате дворянство раздражало не только средний класс, но также и крестьян. Положение этого многочисленного класса, представлявшего, возможно, 80 % французского народа, было далеко не блестящим. Правда, крестьяне были абсолютно свободны и часто являлись владельцами земель. В обычном исчислении владения дворянства составляли лишь ⅕ часть всей земли, владения церкви еще 6 % с некоторыми колебаниями в зависимости от районов{47} Таким образом, в епархии Монпелье крестьяне уже владели 38–40 % земли, буржуа — от 18 до 19, дворяне — от 15 до 16, духовенство — от 3 до 4 %, а ⅕ земель находилась в общинном пользовании{48}. Фактически же подавляющее большинство крестьян были безземельными или обладали недостаточными участками земли; недостаток земель усугублялся технической отсталостью, а общая нехватка земли возрастала с ростом населения. Феодальные налоги, сборы, десятины забирали большую и все растущую часть дохода крестьян, а инфляция уменьшала объем оставшейся. Только меньшинство крестьян имели из-за растущих цен постоянный доход от продажи излишков, остальные так или иначе страдали от этого, особенно в неурожайные годы, когда наступал голод. Не вызывает сомнений, что за 20 лет до революции положение крестьянства по этим причинам еще более ухудшилось.

Финансовые проблемы монархии обострили ситуацию. Административные и фискальные структуры изжили себя, и, как мы видели, попытка оживить их реформами 1774–1776 гг. потерпела неудачу из-за сопротивления владельцев законных имущественных прав под предводительством парламентов. Затем Франция оказалась вовлеченной в войну американцев за независимость. Победа над Англией далась ценой окончательного банкротства, и, таким образом, можно говорить, что американская революция явилась причиной французской. Различные средства были применены с малым успехом, но ничто, кроме фундаментальных реформ, которые бы мобилизовали реальные и подразумеваемые налоговые возможности страны, не могло бы улучшить ситуацию, в которой расходы превосходят доходы по меньшей мере на 20 %, и никакая эффективная экономика не была возможна. И хотя экстравагантность Версаля часто называлась одной из причин кризиса, расходы двора составляли всего лишь 6 % годовых в 1738 г. Расходы на войну, флот и дипломатию составили ¼ государственный долг составлял половину. Война и долг, американская война и ее долг привели к падению монархии.

Правительственный кризис дал шанс аристократии и парламентам. Они отказывались платить налоги, не получив расширения своих прав. Первая брешь в стене абсолютизма была пробита в 1787 г., на собрании нотаблей[72]; второй и решающей было отчаянное решение созвать Генеральные штаты[73], не созывавшиеся с 1614 г. Таким образом, революция началась с попытки аристократии захватить власть. Эта попытка оказалась просчетом по двум причинам: она недооценила намерений третьего сословия — бесправного, но реально существующего, задумавшего представлять всех, кто не был ни дворянином, ни духовенством, но преобладал как средний класс, и этот класс предвидел глубокий экономический кризис, в разгар которого он выставит свои политические требования.

Французская революция не была совершена какой-либо сформировавшейся партией или движением в современном понимании этого слова, людьми, старавшимися осуществить какую-либо последовательную программу. Едва ли она выдвинула лидеров, таких, какие возглавляли революции XX в., кроме постреволюционной фигуры Наполеона. Тем не менее потрясающее единообразие главных идей среди довольно связанных социальных групп придало революционному движению действенное единство. Это была группа «буржуазии»: она восприняла идеи классического либерализма, сформулированные философами и экономистами и распространяемые франкмасонами и неформальными объединениями. Исходя из этого «философы» справедливо могут быть названы ответственными за революцию. Она могла начаться и без них, но они, возможно, создали противоречие между отжившим свое старым режимом и эффективным, быстро идущим ему на смену новым.

В своей наиболее общей форме идеология 1789 г. была масонской идеологией, выраженной с такой искренней возвышенностью в «Волшебной флейте» Моцарта (1791) — одном из ранних и великих пропагандистских произведений искусства того времени, когда величайшие художественные произведения так часто являлись пропагандой. Более четко требования буржуазии в 1789 г. были изложены в знаменитой «Декларации прав человека и гражданина». Этот документ является манифестом против иерархического привилегированного дворянского общества, но не в пользу демократического общества. «Люди рождены и