Древний Египет - Борис Александрович Тураев Страница 20

Эти памятники, которые по справедливости могут быть названы произведениями политической литературы, указывают на патриотическое настроение лучших людей, скорбевших о падении страны и культуры. Они взаимно дополняют друг друга и воспроизводят перед нами черты социального переворота, когда все перевернуто вверх дном, когда засилие черни грозит культуре, когда страна отрезана от внешнего мира и испытывает полное оскуднение во всем необходимом. Мы видим, между прочим, проявление переворота и в положении классов: незнатные «неджесу» теперь пользуются богатством и занимают видные жреческие должности, но уже начинают тосковать о «сыновьях персон», которых жизнь оттерла от руководящего положения, — вспомним, как в предшествующий переходный период гераклеопольский царь советовал своему сыну не пренебрегать «неджесами». Но эти смуты и бедствия осложнились еще внешней катастрофой, которая является едва ли не главной темой пророчества.

В XX–XVIII вв. до Р. X. Передняя Азия была свидетельницей грандиозных этнографических сдвигов и политических потрясений. Волна разнообразных племен, с арийскими, впервые появляющимися на горизонте истории элементами, обрушилась с востока на Двуречье и после долгих натисков овладела Вавилоном, посадив туда касситскую династию. С севера на Сирию, Ассирию и Вавилонию напирали хеттские племена, одно время, уже при касситах, также подчинившие себе было Вавилон, занявшие Ассирию и оставившие колонии и другие прочные следы в Сирии и Палестине; с юга из Аравии на смену амореям начинали двигаться арамеи — новая семитическая волна племен. Натолкнувшись на хеттский поток на севере, эта волна, по-видимому, повернула на запад и устремилась на Египет, что в науке известно под именем нашествия гиксосов — по крайней мере сами египтяне обозначили этот народ теми же терминами, какие они употребляли для семитов Сирии, да и различные указания также свидетельствуют в пользу семитизма завоевателей. Из семитических языков могут быть объяснены и имена гиксосских царей, как переданных Манефоном, так и сохраненных египетскими памятниками. Эти цари составили XV династию; на их время можно отвести около полутора столетия (XVIII–XVII вв. до Р. X.); они скоро растворились в египетской культуре и сделались настоящими фараонами, что не исключает вероятности рассказа Манефона и египетских памятников о погромах и насилиях, учиненных ими в первое время их владычества. Опорным пунктом их были Мемфис и, особенно, крепость Хут-Уарет (Аварис) на восточной границе, близ Пелусия. Из гиксосских царей на памятниках чаще других попадаются три с именем Апопи и Хиан; последний был могущественным владетелем, власть которого признавалась во всем Египте и который был известен за его пределами — и в Палестине, и на берегах Евфрата, и на Крите; он даже носил титул «объемлющий страны» наряду с обычным «государь-иноземец» — хекахасут — прототип слова «гиксос», которое в эллинистическое время объяснили, как «цари-пастухи» или «пленные пастухи» и которых антисемиты той эпохи сопоставляли с евреями и их приходом в Египет.

Реакцию против иноземцев взял на себя Юг и после упорной борьбы нескольких поколений ее завершили Фивы под знаменем бога Амона; им удалось вновь объединить страну под властию национальной династии, которая началась опять с Иниотефов; один из них присоединил Коптос и низложил там приверженца гиксосов. Затем Секененра III пал в битве с последними, и мумия его покрыта ранами. Камос одержал большую победу уже к северу от Гермополя и, кажется, овладел Мемфисом, наконец Яхмос I, с которого обыкновенно начинают XVIII династию, окончательно изгнал гиксосов из Египта, взяв Аварис и пройдя по пятам их до самого финикийского побережья. Начался новый блестящий период египетской истории, известный под именем Нового царства.

Продолжительная борьба с гиксосами развила в египтянах военный дух, тем более что она же вызвала к жизни и новые средства войны — постоянное войско, коней и боевые колесницы, очевидно, заимствованные из Азии. Египет теперь переживал необычайный подъем духовных и материальных сил, и во главе его жизни опять стоят Фивы с их энергичной и даровитой династией Яхмосов и Тутмосов, с их выдающимися деятелями, прославившимися во всех отраслях культурной жизни. Яхмос I по следам гиксосов двигается в Азию и доходит до Финикии. Его преемники продолжают его походы, уничтожая остатки гиксосских владений, пока в 30-й год Тутмоса III, после взятия Мегиддо, Кадеша, средоточия союза против Египта, и других крепостей, южная Сирия с Финикией не были включены в Египетскую империю, а область к северу, до Евфрата и Тавра, не вошла в сферу египетского влияния. В покоренной стране были оставлены туземные князья под контролем египетских уполномоченных и при условии платежа дани; были поставлены и египетские гарнизоны, а также кое-где и храмы египетских богов, особенно государственного бога — Амона. Египетские корабли поддерживали сообщение Азии с Нильской долиной, местные царьки поставлялись и помазывались по поручению фараона его уполномоченным, их дети и наследники получали при дворе египетское воспитание. Сношения с великими державами — Вавилоном, Митанни, Хеттским царством, островами — совершались регулярно и до нас дошла часть дипломатического архива с письмами царей и сирийских вассалов фараона. Но прочность египетской власти и египетского великодержавия не выдержала испытания. Египтяне не были прирожденными воинами и империалистами, подъем их военного пыла был непродолжителен, и в значительной мере их войны велись при содействии иноземных, особенно ливийских и европейских наемников, привлекавшихся на службу фараонами. Успехи объясняются и тем, что в Азии в это время не было серьезного соперника: Вавилон, ослабленный хеттскими погромами и кассиатским нашествием, давно уже сошел на второстепенную роль, Ассирия считалась еще вассальной Вавилону, а ее будущая столица Ниневия еще находилась в руках митаннийцев; она только становилась на ноги и помышляла о грядущем величии. Митанни, недавно еще господствовавшая над значительной частью Передней Азии, теперь была отброшена в Месопотамию и трепетала за свою судьбу из-за надвигавшихся с севера хеттов великой Каппадокийской державы. Когда последняя, сокрушив этот слабый теперь буфер, которому не помог и союз с фараоном, ринулась со свежими силами на юг, египтянам пришлось отходить, тем более что у них дома начались в это время внутренние осложнения религиозного, а может быть, и иного характера, а в их азиатских владениях, предоставленных самим себе — полная анархия и война всех против всех. Флота на море уже не существовало, а совместное владение Египтом и Сирией возможно только для того, кто располагает на Средиземном море сильным военным флотом. Когда Египет снова пришел в себя и при Хоремхебе, а затем при XIX династии пытался вернуть себе внешние завоевания, он имел лишь частичный и кратковременный успех. Войны Сети I и сомнительные победы Рамсеса II вернули только часть потерянного при условии признания равноправности Хеттского царства и