Последние Северы - Николай Анатольевич Савин Страница 2

В 1955 году Максимилиан Ламбертц, автор статьи об Гелиогабале в Realencyclopadie der Classic Archaeology, пришел к выводу, что Гелиогабал всегда был управляемым женщинами мальчиком, не мужчиной, а только орудием волевой бабушки.

В 2014 году вышла хорошая книга Клауса Альтмайера о Гелиогабале (Элагабал: Римский священник-император и его время). Этот труд наиболее взвешенно подходит к источникам, но, в целом, Альтмайер ищет постоянных оправданий поступкам и поведению Гелиогабала.

Лучшей на сегодняшний день биографией Гелиогабала, стала, вышедшая в 2022 году книга бывшего оксфордского историка и современного писателя Гарри Сайдботтома «Безумный император», ставшая книгой года по версии The Spectator, BBC History Extra и Financial Times. Сайдботтом прекрасно разобрался во всех аспектах характера и деятельности Гелиогабала и правительства Месы и написал высокопрофессиональную и литературно красивую историю правления этого императора. Ему удалось избавиться от гиперкритицизма в отношении источников и не допустить оправдания гомосексуальных извращений Гелиогабала в угоду современной западной конъюнктуре.

А она к XXI веку, привела к откровенному оправданию и восхвалению Гелиогабала. Так, Мартин Икс в «Образах Элагабала» (2008 г.; переиздано как «Преступления Элагабала» в 2011 и 2012 гг.) сомневается в надежности древних источников и утверждает, что именно неортодоксальная религиозная политика императора оттолкнула правящую элиту Рима до такой степени, что его бабушка сочла целесообразным устранить его и заменить двоюродным братом. Он назвал античные истории, относящиеся к императору, частью долгой традиции «ассасинации характера» в древней историографии и биографии».

Леонардо де Аррисабалага-и-Прадо в книге «Император Элагабал: факт или вымысел?» (2008), также критикует древних историков и предполагает, что ни религия, ни сексуальность не сыграли роли в падении молодого императора. Вместо этого Прадо предполагает, что Гелиогабал проиграл в борьбе за власть внутри императорской семьи, что лояльность преторианской гвардии была выставлена на продажу и что у Юлии Мезы были ресурсы, чтобы перехитрить и перекупить своего внука. В этой версии событий, как только Гелиогабал, его мать и его ближайшее окружение были убиты, началась кампания по убийству их репутации, в результате чего возникла гротескная карикатура, сохранившаяся до наших дней. Но, правда, другие историки, в том числе Икс, критиковали Прадо за чрезмерный скептицизм в отношении первоисточников.

Уорик Болл в своей книге «Рим на Востоке» пишет извиняющий отчет об императоре, утверждая, что описания его религиозных обрядов были преувеличены и их следует отвергать как пропаганду, подобно тому, как отвергаются языческие описания христианских обрядов. Болл описывает ритуальные обряды императора как разумную политическую и религиозную политику, утверждая, что синкретизм восточных и западных божеств заслуживает скорее похвалы, чем насмешек. В конце концов, он изображает Гелиогабала как ребенка, вынужденного стать императором, который, как и ожидалось от верховного жреца культа, продолжал свои ритуалы даже после того, как стал императором. Болл оправдывал казни Гелиогабалом видных римских деятелей, которые критиковали его религиозную деятельность. Наконец, Болл утверждает духовную победу Гелиогабала в том смысле, что его божество будет приветствоваться Римом в форме Sol Invictus 50 лет спустя. Болл утверждает, что Sol Invictus оказал влияние на монотеистические христианские верования Константина, утверждая, что это влияние сохраняется в христианстве и по сей день.

Такая критика источников, которую некоторые исследователи, в том числе и мы, считают преувеличенной, означает, что многие утверждения в нарративных источниках отвергаются как сомнительные или неправдоподобные, а совокупность фактов значительно сокращается. В результате на первый план выходят археологические источники. А ведь, несмотря на свою ценность, они могут дать лишь очень ограниченную картину. Фактически огульное отрицание правдивости античных источников не даёт науке ничего, кроме вреда и искажения истории. Понятно, что к первоисточникам надо подходить критически и осторожно, но, всё же, в основу отношения к ним стоит положить базовое доверие к искреннему желанию автора сохранить и донести читателям правду. В древности письменное слово было весьма трудоёмким, дорогим и уважаемым, чтобы сочинять откровенные небылицы, рискуя прослыть лжецом. Так что мы будем опираться на античные первоисточники достаточно уверенно, предполагая, что в своей основе они правдивы. Конечно, источники необходимо подвергать любой возможной проверке и анализу, привлекая эпиграфику и археологию, на базе чего построить непротиворечивую концепцию эпохи.

В отличие от Гелиогабала, Александр Север многие столетия рассматривался Римской, а затем европейской историографией, как идеальный правитель. Даже в XVIII веке все еще преобладал традиционный образ мудрого, добродетельного, гуманного и любимого народом правителя, нарисованный Historia Augusta, который поддержал Эдвард Гиббон. В последние столетия занимались Александром Севером, в основном, немцы. Якоб Буркхардт находился под сильным влиянием старой традиции и писал в 1853 году, что Александр был «истинным святым Людовиком древности», который сопротивлялся «бесконечному множеству соблазнов деспотизма», и «вступил на путь справедливости и милосердия». Этот «непонятый человек в столетие, которое знало только страх», не смог завоевать уважения, но неизбежно потерпел неудачу.

Однако с XIX-го века возобладала неблагоприятная оценка Александра, подчеркивающая его роковую несамостоятельность и отсутствие решимости. Сокрушительный вердикт вынес Альфред фон Домашевский (1909). Он назвал Александра «плачевнейшим из всех цезарей». Во время его правления «последнее подобие порядка в империи исчезло», следствием ошибочной политики стал «полный крах всего административного строя». Эрнст Корнеманн (1939) считал, что «слабый, так и не достигший зрелости» Александр был несправедливо превращен в «светящуюся фигуру со странным ореолом». Вильгельм Энслин (1939) отметил, что молодой император не смог выполнить свою задачу, поскольку, несмотря на свое имя, он не был ни (Септимием) Севером, ни Александром (Великим). Альфред Хойе (1960) охарактеризовал Александра как «незначительного, но, по крайней мере, безобидного молодого человека, который «так и не превратился в мужчину». Для Германа Бенгтсона (1973) Александр был «слабым, посредственным правителем, который не сделал ничего выдающегося ни в политической, ни в военной области»; для его правительства «было характерно женское начало». Карл Крист (1988) также указывает, что Александр «в принципе никогда не достигал полной независимости». Твердости и напористости ему не хватало, он мог «только лавировать от одного кризиса к другому». Бруно Блекманн (2002), который называет Александра «маменькиным сынком», считает, что приход к власти Мамеи следует объяснять не правлением восточных женщин, а просто тем, что «император так и остался ребёнком». Хотя Александр, возможно, и принимал собственные решения в последние годы своего правления, его отказ предоставить солдатам ожидаемые денежные подарки был выражением нереалистичного отношения и, учитывая временные обстоятельства, был фатальной ошибкой.

Герберт Бенарио относит нестабильность положения Рима и начало кризиса именно несамостоятельности Александра и ключевому влиянию на него женщин, приведшму к неграмотной внешней политике [Benario, Herbert W., Alexander Severus (A.D. 222–235). URL: http://www.roman-emperors.org/alexsev. htm (дата обращения: 17. 06. 2015)].

Польский