Ингерманландский излом. Борьба ингерманландских финнов в гражданской войне на Северо-Западе России (1918 — 1920 гг.) - Михаил Арнэвич Таргиайнен Страница 2

В основу предлагаемого вниманию читателей исследо­вания положен фактический материал, выявленный в фондах Центрального государственного архива Санкт-Петербурга (ЦГА СПб), Ленинградского Областного Государственного архива в Выборге (ЛОГАВ), Службы регистрации архивных фондов управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Санкт-Петербургу и Ленинградской области (СРАФ УФСБ РФ г. СПб и ЛО), Отдела специальных фондов и реабили­тации жертв политических репрессий информационного центра ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области (ОСФ и Р ИЦ ГУВД СПб и ЛО). Автор будет рад, если выход монографии послужит импульсом к изучению истории малых народов.

Неоценимую помощь в работе над монографией ока­зали автору: Т. Виховайнен, А. В. Гоголевский, В. А. Ива­нов, H. Н. Смирнов, Г. Л. Соболев и все сотрудники вы­шеперечисленных архивов.

ПРЕДЫСТОРИЯ ПРОБЛЕМЫ

К изучению исторического опыта России побуждают об­ратиться глубокие преобразования в современной полити­ческой, социально-экономической, правовой жизни, поиск путей выхода из кризиса национальных отношений, в ко­тором оказалось государство. Особый интерес и ценность представляет исследование истории России периода граж­данской войны. По насыщенности политическими события­ми, накалу классовой борьбы этот период является эпохаль­но важным, оказавшим решающее влияние на последующее развитие российской государственности.

Для уяснения того, как на становлении советского госу­дарства сказывались межнациональные отношения, весьма важно обратиться к закономерностям борьбы ингерманланд­ских финнов[1] против большевиков в 1919 г. Значимость и актуальность исследования ингерманландского движения несомненна в контексте поиска путей выхода из современ­ного кризиса межнациональных отношений. Осмысление причин и условий, побудивших ингерманландских финнов к борьбе за свою национальную самобытность, невозможно без постижения глубинных исторических процессов, свя­занных со строительством Русского государства на Северо-Западе России.

Существовавшие на протяжении истории России две ос­новные концепции возникновения российского государ­ства — славянская и норманнская — с переменным успехом соперничали друг с другом. Поскольку славянская теория формирования государственности превалировала на протя­жении последнего столетия, имеет смысл более подробно рассмотреть норманнскую школу, которая была весьма по­пулярна в XVIII и XIX вв.

Данная теория была выдвинута выдающимся россий­ским историком германского происхождения А. Л. Шлецером и развита не менее известными российскими по­следователями H. М. Карамзиным, С. М. Соловьевым, В. О. Ключевским, М. П. Погодиным и многими другими. Суть теории состояла в следующем. До прихода в Восточ­ную Европу варягов-руси, на диких пустынных просторах, подобно зверям и птицам, проживали без правления и ка­кого-либо подобия государственного устройства славяне и финны. Такая картина основывалась на сведениях «Пове­сти временных лет» (в дальнейшем — ПВЛ), в которой со­ставитель с позиции христианина описал языческий быт и общественное устройство ряда восточноевропейских пле­мен. Лишь с приходом варягов в этом регионе появляются зачатки гражданского управления. Это подтверждается лето­писью, которая констатирует, что с приходом Рюрика и его братьев ведет свое начало русская государственность.

Сторонники норманнской теории в своих изысканиях не были единомышленниками. К примеру, авторы моно­графии «Русь и варяги» видели в Рюрике Родика Датского. Д. Л. Спиваков также уверен, что Рюрик был не шведом, а датчанином. Данный факт автор объясняет, тем, что изгнанные ранее варяги были шведами, а призванный Рю­рик Ютландский враждовал со шведами и немцами.

Напротив, финский историк Б. Топелиус, описывая зарождение основ Русского государства в своей работе «Наша книга», прямо соотносит варягов со шведами. Рус­ские и славяне, по его наблюдениям, есть огромные нации, переместившиеся тысячу лет тому назад на территории, где ранее проживали финно-язычные племена, большую часть из которых составляли нынешние потомки русских. Об этом свидетельствует старая легенда о том, как двенадцать сыно­вей великана Калевалы правили Русью. Южнее Ладоги на­ходилось озеро Ильмень, несшее свои воды в Ладогу через реку Волхов Вокруг Ильмень-озера была плодородная зем­ля, на которой жили финны и славяне. Шведские викинги ходили под парусами по Неве в Ладогу, а оттуда по Волхову в Ильмень, где разоряли местности, а жителей облагали на­логами. Жители окрестностей Волхова испытывали нужду и не мосли наладить мир между собой. Тогда-то они и ре­шили пригласить викингов править ими. По-фински родина викингов называлась Ruotsiksi — Швеция. Одним из при­глашенных был Рюрик. Он пришел к волховским финнам и славянам на княжество. Так складывалась новая финно-славянская община, взявшая от своего князя имя для земли и нации Rus (Ruotsi).

Мнение Б. Топелиуса разделяют и другие сторонники норманнской теории. Они также исходной формой финского названия Швеции Ruotsi считают röber, от древнесканди­навского röb(e)R, «гребец», «участник похода на гребных судах», где конечное R звучит, как Z. Некоторые возводят этноним Русь к названию участка шведского побережья в Упланде (Roslagen).

Касаясь выведения имени Русь из Ruotsi, заметим, что хотя сами понятия могли быть родственными, однако они могли развиваться и независимо одно от другого. Финские источники данный факт трактуют с той позиции, что Фин­ляндия длительное время находилась под властью Швеции, более того, родовые отличия они опускают, не придавая зна­чения тому, что имеются существенные различия между ви­кингами, связанными с морем и населявшими побережье Скандинавии, и варягами, населявшими территорию совре­менной внутренней Финляндии и побережье Ботнического залива. На наш взгляд, смешение этнонимов «викинг» и «ва­ряг» вносит существенную путаницу в постижение истины рассматриваемой проблемы.

Версия трансформации названия социальной группы röber в этноним, на наш взгляд, является весьма сомнитель­ной. Еще менее возможен переход наименования участка побережья Roslagen в имя могущественного народа и огром­ного государства.

Внешний ввд этнонима «Русь» несомненно наталкивает на мысль о прибалтийско-финском происхождении, он по своей структуре принадлежит к западно-финскому этнонимическому ряду. Е. А. Мельникова и В. Я. Первухин подчеркивали очевидную принадлежность названия Русь к древнерусской этнонимической модели для обозначения финских племен (сумь, емь, весь, корсь...). Прибалтий­ско-финский ряд этнонимов можно продлить: либь, лопь, водь, чудь.

Древние источники могут подтвердить или опроверг­нуть ту или иную историческую гипотезу. Выдающийся ис­торик и исследователь древнейших рукописей В. Н. Тати­щев в «Истории Российской с древнейших времен» много места уделил вопросам, связанным со строительством рус­ской государственности: «Константин Порфирогент в Адми­нистрации о руссах сказует, еже издревле морем с торгом в Сирию и до Египта ездили, все северные писатели пока­зывают, еже руссы на север, через Балтийское море в Да­нию, Швецию и Норвегию ездили, о чем Гельмольд показы­вает. Датские, шведские и норвежские короли с русскими государями свойством супружества часто обязывались».

Сама Русь существовала гораздо раньше. X. Ловмянский отмечает, что первым подлинным упоминанием о Руси, не вызывающим оговорок, мы готовы признать название (hros или hrus). В сирийский источник VI в., «Церковную исто­рию» Псевдо-Захарии, название hros попало из армянской традиции и фигурирует в конце списка кавказских наро­дов.

Многие не склонны верить в столь раннее существова­ние Руси, но в «Песни о нибелунгах», созданной