Этруски - Жан-Ноэль Робер Страница 19

Без сомнения, надо понимать, что в IX веке до н. э. жизнь проходила в деревнях, основной доход населения которых происходил от разведения скота и сельского хозяйства. Прогресс в обработке бронзы и возрастание роли ремесленников, выполнявших «магические» операции с металлами, благоприятствовали появлению аристократии, которая должна была активизировать различные составляющие общества, навязывая ему свое первенство.

В виллановианскую эпоху население начало концентрироваться в южной Этрурии, где легче было обрабатывать землю, что позволило наиболее богатым первенствовать и становиться теми, кого мы называем «царями». Владение землей, помимо богатства, придавало человеку статус «благородства». Цари составляли элиту земельной аристократии. Даже вещи, найденные в гробницах воинов, представляют собой инструменты для сельского хозяйства, что говорит о существовавшей тогда тесной связи между военной и сельскохозяйственной жизнью. У этрусков, как и у других средиземноморских народов, сельское хозяйство и война составляли два главных занятия мужчин.

Следующий этап, то есть этап образования главных этрусских городов, приходится на VIII век до н. э., особенно на его вторую половину. Но не все города следовали одному и тому же процессу формирования. Отчетливо можно видеть, особенно на севере, объединение зон обитания, в частности, деревень, которые вытягивались вдоль рек. На юге концентрация населения в городах происходила иначе. Там требовались договорные соглашения между населением деревень. Таков, например, случай Тарквиний, основание которых символизирует герой Таркон, а также Рима. Некрополи различных деревень тоже объединялись в один-единственный. В Риме единственный некрополь располагался на холме Эсквилин, а религиозный праздник Септимонциум (Septimontium) был придуман для того, чтобы отмечать союз деревень, которые населяли семь холмов в окрестностях будущего Форума. Примерно по такой же схеме происходило и формирование других городов (Цере, Вульчи, Вейи), хотя имели место и неизбежные отличия. Но каждый раз создавалась новая политическая и общественная организация, которая позволяла аристократии осуществлять свою власть. Она же давала возможность лучше контролировать богатства, лучше концентрировать производство, наиболее удачно использовать рабочую силу.

Мы очень мало информированы о политических учреждениях, которые позволяли структурировать эти новые города. Вероятно, семья, как и в предыдущем веке, лежала в основе всего. Существовали также и другие группировки, более обширные, например, курии (нечто вроде объединения отцов семейств) и племена. Появились цари и народ (populus). Понятие «народ», без сомнения, было новым, и оно характеризовало всех вооруженных мужчин, объединявшихся в курии. В латинских источниках речь идет не о двенадцати этрусских городах, а о двенадцати народах. По поводу титула, известного под названием «zilaθ meχl rasnal», можно сказать, что его сначала считали эквивалентом «praetor Etruriae» и даже «rex Etruriae» (была выдвинута гипотеза, что «meχl rasnal» мог быть эквивалентом «rei publicae», а «zilaθ» — эквивалентом «populus», то есть группировки людей, распределенных на курии. Народ стал, таким образом, синонимом города, который являлся местом, где жил «populus» под защитой богов.

Что касается «царя», то, без сомнения, не надо связывать этот титул с традиционным образом, который подарила нам история. Это был не абсолютный монарх, а номинальный «глава народа», выбираемый богатыми аристократическими семьями, которым принадлежала политическая власть в городах. Этрусский царь был, по определению Д. Брикеля, «чем-то вроде первого среди равных (primus inter pares)», который должен был ладить с богатыми семействами. И их было много — этих царей, осуществлявших функции местных сеньоров, к которым их подданные приходили за решениями и приносили долю урожая. Загородные дворцы, вроде дворцов в Мурло или в Аквароссе, символизировали их резиденции прежде, чем они не были, в свою очередь, подчинены правителями крупных городов, в числе двенадцати или пятнадцати. Это подразумевало внутренние войны в Этрурии, а также колонизацию, которая позволяла более могущественным аристократам укреплять свою власть, расширяя свои владения и увеличивая богатство. Таким образом, образовывался важный класс слуг и клиентов. Богатые могли теперь проявлять свое превосходство путем всевозможных внешних и демонстративных признаков. Браки только внутри своего класса также позволяли аристократии усиливать свое экономическое первенство.

Добавим к этому, что рост городов позволял элите получать большую прибыль из торговли и индивидуального производства. В это время многочисленные греческие ремесленники, вроде Демарата из Коринфа (отца Тарквиния Древнего), стали прибывать в этрусские порты, устраиваться там и основывать свои школы. Вскоре это стало подрывать власть богатой земельной аристократии. Появилось нечто вроде городской буржуазии, обогащающейся за счет торговли. В VI веке до н. э. большие аристократические гробницы почти исчезли (за исключением севера), а их место заняли более скромные погребения. Так происходило в Церах, Тарквиниях и Вульчи.

Возможно, что эта обогатившаяся «буржуазия» захватила политическую власть или, по крайней мере, приобрела такое влияние, что могла способствовать восшествию на престол военачальников — настоящих кондотьеров, самый знаменитый пример которых представляют собой братья Вибенна. Это был для нее способ восстать против власти все более и более задыхающейся аристократии. Новые руководители получили титулы «тиранов» (в греческом смысле этого слова), каким был, например, Сервий Туллий (он же Мастарна) в Риме. Тиран был чем-то вроде «народного царя», но еще и с религиозной функцией. Можно отметить также, что в эту эпоху уже существовали титулы республиканского характера. Но в этом же VI веке до н. э. «царская» власть изменила природу и стала опираться на более широкие общественные слои; возможно, ее поддержали торговые круги, свободные от исключительного господства аристократии.

Греческая история показала, что власть тиранов открыла пути для режимов республиканского типа, то есть для режимов, в которых группа граждан (более или менее многочисленная) имела власть, которую она делегировала избранным магистратам. То же самое было и в Этрурии. Конечно, идея республики, как и в Риме, была еще несформировавшейся, но гражданское общество образовалось, и оно превосходило по масштабам бывшую аристократию. Клиенты дворян получили право высказываться. Под давлением событий, особенно внешних, это гражданское общество стало расширяться. В IV веке до н. э. монархия исчезла абсолютно. Существовали только олигархические республики с избираемыми магистратурами. Между тем этрусские учреждения не были столь же гибки, как в Риме, и в результате начались жестокие мятежи, как, например, в Вольсиниях, что предвосхитило конец политической независимости Этрурии. Римляне сумели извлечь из этого пользу, чтобы навязать этрускам свою власть и римские порядки.

Цари

Наши знания об этрусских царях остаются особенно размытыми. Легенды часто вмешиваются в историческую реальность, к тому же форма их власти сильно менялась по ходу веков: первоначальная царская власть уступила место тирании в греческом смысле этого слова. Первые цари были, без сомнения, выходцами из наиболее влиятельных семей, избранными представителями их же среды, чтобы служить интересам аристократии. С другой стороны, единственные сведения, которыми мы обладаем