Историк и власть, историк у власти. Альфонсо Х Мудрый и его эпоха (К 800-летию со дня рождения) - Коллектив авторов Страница 19

приор монастыря Санто-Доминго-де-Силос Педро Марин. В одном из «чудес» рассказывается о посещении монастыря Альфонсо Х во время войны, которую тот вел с королями Наварры и Арагона. Святой Доминик явился Мудрому королю и сообщил, что его молитвы будут услышаны и воцарится мир с его недругами. Здесь есть отрывок, в котором упоминается, что король Наварры Тибо явился в Наварру, где находился Альфонсо, «в его кортесы и стал его вассалом».

Бальестерос упоминает, что в январе 1256 г. Альфонсо был в Витории и «возможно, собрал кортесы, чтобы признать и принести присягу инфанту дону Фернандо». Далее он поясняет: «Толедские кортесы были созваны для присяги инфанте Беренгеле, и с еще большим основанием можно предположить, что эти собрались для оммажа первенцу мужского пола». И немного ниже: «Единственное свидетельство в пользу существования кортесов в Витории нам дает Педро Марин, который, приведя упомянутый пассаж, считает правдоподобным, что принесение клятвы верности Тибо совпало с заседанием кортесов»[134].

Эвелин Проктер также обращалась к тексту Педро де Марина, но, так как договор о заключении мира с Наваррой не сохранился, она считает, что нет доказательств принятия вассалитета Тибо I, хотя Сан-Себастьян и Фуентераббия стали феодами наваррского короля, что могло бы быть поводом для принесения оммажа в Витории[135]. Британская исследовательница, таким образом, не отрицает возможности проведения кортесов в Витории в 1256 г.

О’Кэллэген, в свою очередь, обходит молчанием это собрание, прошедшее в алавских землях, в то время как Гонсалес Хименес сначала счел его маловероятным[136], но затем, вслед за Бальестеросом, высказал точку зрения, согласно которой Альфонсо Х в 1256 г. созвал в Витории кортесы для принесения присяги наследнику дону Фернандо. От также обращается к пассажу Педро Марина, уточняя, как и Проктер, что Теобальд I никогда не значился в перечне вассалов кастильского короля. Ученый ссылается на новый текст, свидетельствующий в пользу проведения кортесов в Витории: в «Хронике наваррских королей», написанной в середине XV в., упоминается, что, согласно мирному договору, заключенному в Витории, король Наварры или его сенешаль должны были являться в кортесы для возобновления вассальной клятвы каждый раз, когда это потребуется[137].

Вальдеон не упоминает таких кортесов. Де Айяла и Вильальба считают, что трудно допустить существование этого собрания, поскольку «не очень убедительным выглядит главный аргумент, к которому прибегают для их констатации». Действительно, фраза «поехать в кортесы» («ir a las cortes») необязательно означает «поехать в собрание сословий»[138]. Мартинес Диес придерживается этой же точки зрения, поскольку фраза Педро Марина указывает лишь на «присутствие наваррского короля в курии Альфонсо Х». Не самым целесообразным было бы проведение генеральных кортесов у границы королевства в Витории в разгар войны и во время мятежа Лопе Диаса де Аро, сеньора Бискайи[139].

Таким образом, мы видим, что мнения историков относительно проведения кортесов в Витории в 1256 г. разделились: Бальестерос, Проктер и Гонсалес Хименес признают их существование, в то время как О'Кэллэген, Вальдеон, де Айяла и Вильальба, а также Мартинес Диес – отрицают. Аргументы последних мне кажутся в достаточной мере убедительными для того, чтобы разделить их точку зрения: в 1256 г. в Витории генеральные кортесы не собирались.

Кортесы в Сеговии 1256 г.

Бальестерос, опираясь на сведения, которые приводит Кольменарес в «Истории прославленного города Сеговии», считает несомненным проведение кортесов в этом городе в 1256 г. По мнению исследователя, это собрание имело большое значение, поскольку в его ходе были достигнуты соглашения относительно цен и порчи монеты. Утверждение Диего Кольменареса Бальестерос подкрепляет отрывком из «Хроники», где речь идет о повышении цен, в результате которого король был вынужден установить предельные цены на все товары, хотя позднее ему пришлось отменить их и разрешить свободную торговлю.

Бальестерос идет гораздо дальше и утверждает, что «проведение кортесов» совпало «с законодательной деятельностью короля». Ученый соотнес проведение Сеговийских кортесов с прологом Партид, в котором указано, что составление этого кодекса началось на несколько дней ранее – 23 июня 1256 г. Далее он перечисляет пожалования, сделанные королем во время его нахождения в Сеговии в июле 1256 г., зафиксированные в «Королевском фуэро»[140].

Проктер высказала серьезные возражения против аргументов Бальестероса и сочла факт заседании кортесов в Сеговии в 1256 г. «недоказанным»[141]. По мнению О’Кэллэгена, речь идет лишь и собрании, на котором присутствовали представители городов[142]. Гонсалес Хименес по этой причине определил собрание в Сеговии как «съезд», где собрались представители городов Старой Кастилии, Кастильской Эстремадуры и королевства Толедо[143]. Вальдеон не упоминает эти кортесы. Также их существование отрицают де Айяла и Вильальба[144], равно как и Мартинес Диес, который полагает, что Кольменарес, опиравшийся на «Хронику» короля, совершил ошибку, датировав 1256 годом договоренности 1252–1253 гг., заключенные в Севилье[145].

Таким образом, Бальестерос – единственный, кто признает без оговорок собрание кортесов в 1256 г. в Сеговии. О’Кэллэген и Гонсалес Хименес определяют это собрание как «съезд», поскольку на нем не присутствовали привилегированные сословия и представители леонских городов. И, наконец, Проктер, Вальдеон, де Айяла и Вальальба, а также Мартинес Диес не признают существования этих кортесов.

Кортесы в Вальядолиде 1258 г.

Вальядолидские кортесы 1258 г., напротив, не связаны с такого рода научными проблемами. Сохранилось несколько тетрадей соглашений, принятых во время их заседания, которые Королевская Академия истории использовала для своего издания[146]. Проведение кортесов в Вальядолиде в 1258 г. признают все историки без исключения: Бальестерос[147], Проктер[148], О’Кэллэген[149], Вальдеон[150], Гонсалес Хименес[151], де Айяла и Вильальба[152] и Мартинес Диес[153]. Проблема, которую ставят перед нами Вальядолидские кортесы 1258 г., заключается, на мой взгляд, не в сомнительности самого факта собрания, а в природе соглашений, которые были там достигнуты.

Бальестерос посвящает несколько страниц комментированию наиболее важных соглашений, достигнутых на этих кортесах, которые, по его мнению, «не имели такого значения, как соглашения 1252 г.», поскольку «копируют многие их пункты». Эти положения он оценивает как «беспорядочные», так как в них оказываются смешаны «административные и гражданские вопросы с чисто процессуальными» и присутствуют, хотя и в меньшей степени, «нормы, регулирующие цены, а также законы, направленные против роскоши».

Очевидно, что для Бальестероса предписания, содержащиеся в тетрадях Вальядолидских кортесов 1258 г., – это «законы» («leyes»). Чуть ниже он ссылается на то, что они «начинаются с применения закона к королевскому дому». Или что «в законе против роскоши идет речь о разделении классов в зависимости от их одежды». Исследователь настолько увлечен этой идеей, что не задумываясь называет «статьями» соглашения, содержащиеся в тетрадях. Наконец, давая общую оценку Вальядолидским кортесам, он пишет: «Они