Первая война Гитлера - Томас Вебер Страница 13

пройти через Бельгию, как единственный хороший и жизнеспособный естественный путь во Францию, быстро вторгнуться во Францию и победить её, прежде чем повернуться к России, остановился на правом крыле немецкой группировки вторжения в начале осени. Казалось, что всё потеряно. Тем не менее, у верховного командования Германии всё ещё была одна надежда. На дальнем конце их правого крыла находилось побережье Бельгии со слабой обороной. Расчёт был в том, что, если германские силы смогут продвинуться к Северному морю, они всё же смогут здесь прорваться, окружить войска противника и быстро продвинуться к сердцу Франции. Однако бельгийцы разрушили этот план. Они открыли шлюзы у бельгийского порта Nieuwpoort на пике прилива 27 октября (в тот день, когда солдаты RIR 16 получили свой приказ на марш в Лилле), затопив низменную территорию и закрыв шлюзы прежде, чем установился отлив. Единственной опцией, оставшейся теперь для немцев, было попробовать сделать отчаянный прорыв под Ипром, примерно в 30 километрах вглубь земли от него. И это здесь полк Листа должен был быть брошен в битву.

***

После марша в течение всего дня из Лилля в направлении фронта Гитлер всё ещё был возбуждён. Он записывал: "В 9 вечера нам выдали наши пайки".

Я не мог спать, увы. В четырёх шагах от моего соломенного матраса была мёртвая лошадь. Она выглядела так, будто была мёртвой по крайней мере в течение двух недель. Животное наполовину разложилось. Как раз позади нас батарея немецких гаубиц каждые 15 минут выпускала два снаряда над нашими головами в темноту ночи. Они продолжали реветь и свистеть в воздухе, за которыми вдали следовали два глухих удара. Все мы прислушивались к ним. Мы никогда не слышали прежде ничего подобного. И пока мы лежали, прижатые друг к другу, перешёптываясь и гладя в звёздное небо, далёкий шум становился всё ближе и ближе, и отдельные удары орудий становились всё чаще и чаще, пока, наконец, они не слились в один непрерывный гул. Каждый из нас мог чувствовать, как кровь стучит в его жилах. Нам сказали, что англичане производят одну из своих ночных атак. Неуверенные в том, что на самом деле происходит, мы все с волнением ждали следующего хода. Затем всё стало стихать, пока наконец адский грохот не остановился полностью, за исключением нашей собственной батареи, которая продолжала выплёвывать свои железные залпы в ночь каждые 15 минут.

В противоположность к послевоенному изображению полка как хорошо дисциплинированного, даже когда до фронта оставалось только несколько миль, личный состав полка Листа всё ещё не показывал никаких признаков такового. Граф Бассенхайм в отчаянии записывал: "Недисциплинированность, с готовностью приобретенная в Лехфельде, теперь находит своё выражение в том, что солдаты пытаются убивать цыплят в Ле Халуа своими штыками, всё время подвергая друг друга большому риску поранить. Я насильственно восстановил порядок и в качестве наказания заставил людей заплатить фермерам за цыплят." Позже в этот день после того, как вестовой на лошади был подстрелен и ранен, как доложили, французскими партизанами (franc-tireur), полк получил приказ по дивизии арестовать всех местных жителей в деревне, в которой они стояли в эту ночь. Солдаты полка Гитлера жаждали повесить их. Однако к разочарованию Бассенхайма и его солдат, им не было разрешено повесить их. Но почему люди RIR 16 вообще ощущали стремление заняться убийством? И насколько типичны для вооружённых сил Германии были товарищи Гитлера в этом поведении? Подтверждает ли стремление казнить бельгийских жителей деревень то, что довоенная немецкая культура и политические пристрастия поставили людей полка Листа на путь разрушения и заражения их глубоко проникающей ненавистью к своим французским и британским противникам?

Ко времени прибытия полка Листа на фронт и по контрасту с первыми неделями конфликта германские военные власти пытались ограничить эксцессы в борьбе против партизан. Они соответственно остановили солдат полка Листа от убийств подозреваемых francs-tireurs. Однако, как мы видели, зачаточное и ускоренное военное обучение людей полка Листа, полученное в Баварии, создало условия для ожидания ими столкновений с francs-tireurs, как только они вошли в зону боевых действий. В первые несколько недель войны вооружённые силы Германии в действительности использовали избыточную силу для подавления вовлечения в войну francs-tireurs или тех, кого сегодня мы можем назвать повстанцами, партизанами, нерегулярными войсками или незаконными военными формированиями. Немецкая противоповстанческая стратегия включала осуществляемые в ускоренном порядке казни незаконных комбатантов, так же как и заложников, сжигание домов подозреваемых повстанцев и депортации. Немцы также использовали щиты из живых людей в попытке не отставать от лихорадочного графика войны. При этом в каждом из по меньшей мере 130 эпизодов немецкие войска убили более десяти бельгийских или французских гражданских лиц. Большинство этих эпизодов произошло во время периода в одиннадцать дней с 18 по 28 августа, и они происходили больше в Бельгии, чем во Франции. В целом германские войска убили приблизительно 6400 гражданских лиц и разрушили от 15 до 20 тысяч зданий. Обоснованием такого жестокого подхода было предотвращение повторения событий Франко-Прусской войны 1870-1871 гг., когда примерно 60 000 francs-tireurs, или повстанцев, связали руки четверти всех немецких войск за пределами Парижа, что привело к потерям немцев до тысячи человек. В действительности, говоря объективно, германские войска в 1914 году встретились лишь с очень немногими нерегулярными войсками. Однако ожидание стычек с партизанами заставило их видеть francs-tireurs повсюду – с летальными последствиями. Во многих случаях "дружеского огня", направленного германскими войсками на другие германские войска, или в тех случаях, когда германские войска не могли определить направление огня противника, немедленно предполагалось наличие незаконных вражеских комбатантов – с разрушительными и катастрофическими результатами. В довершение всего бельгийская Garde Civique ("гражданская гвардия", или местная стража), которая была задействована особенно в первые несколько дней войны (то есть непосредственно до одиннадцатидневного периода наибольших зверств) в действительности не носила военную форму. Более того, у Garde Civique не хватало достаточного количества мундиров, нарукавных повязок и национальных кокард, чтобы отмечать новых добровольцев как даже принадлежащих к Garde Civique. Стремление солдат полка Листа ликвидировать обитателей целой деревни было, таким образом, в соответствии с германским убеждением в начале Первой мировой войны.

Причина, почему Гитлер и его товарищи не стали рядовыми исполнителями преступлений в казнях на месте или повешении гражданских лиц, состоит в одном простом факте: а именно то, что вооружённые силы Германии осознали, что ситуация вышла из-под контроля и что сообщения о поведении немцев имеют разрушительный эффект на общественное мнение в Соединённых Штатах и в других нейтральных государствах. Однако остаётся вопрос, почему товарищи Гитлера