Ренессанс XII века - Чарльз Хаскинс Страница 11

котором в то время роль каноников и секретарей была весьма значительной. Для наших целей капитул и епископа в XII веке можно рассматривать как единый интеллектуальный центр, богатый, могущественный, часто высокообразованный и всегда находящийся в городской общине, а не в сельской изоляции, как большинство монастырей. Соборная библиотека, соборная школа, соборные архивы, деяния епископов, писания каноников, епископское правосудие, покровительство епископа в образовании – все это играло большую роль в тот период, занимая промежуточное положение между монастырем с одной стороны и дворами правителей – с другой.

Наиболее активными в интеллектуальном отношении центрами в XII веке были соборы Северной Франции. Значения их школ мы коснемся тогда, когда речь пойдет о происхождении французских университетов; их связь с литературой и философией эпохи мы будем обсуждать в другом месте. Остановимся на значении Шартра и Орлеана как центров классического Возрождения, Реймса и Лана как центров схоластического обучения, Парижа как родины первого северного университета. Все они привлекали учеников из Германии, Англии и даже из-за Альп. Список великих писателей того времени включает в себя епископов, таких как Хильдеберт в Ле-Мане (и Туре), Жильбер Порретанский в Пуатье, Петр Ломбардский в Париже и Иоанн Солсберийский в Шартре; секретарей епархий, таких как Ансельм Ланский, Бернард Шартрский, Петр Коместор и Петр из Пуатье в Париже; каноников, таких как вагант Гуго Орлеанский и автор стихотворной Библии Петр Рига из Реймса[24]; соборных учителей, таких как Роберт Меленский, Гильом Коншский, Бернард Сильвестр и Абеляр. Большинство великих имен в поэзии, теологии и образовании связано с соборами. Даже прелаты, которые сами не писали, поощряли образование; например, Гильому Белорукому, епископу Шартра, затем архиепископу Санса и Реймса (1176–1202), кардиналу и регенту Франции во время Третьего крестового похода, посвящены «Александреида» Вальтера Шатильонского, «Микрокосмография» некоего Гильома, «Сентенции» Петра из Пуатье и «Схоластическая история» Петра Коместора. Примечателен и двор его жившего по соседству брата, Генриха Щедрого, графа Шампани.

Английский Кентербери – лучший пример такого мощного соборного сообщества. Уильям Стаббс даже сравнивает его в качестве литературного центра с современными Оксфордом и Кембриджем. Архиепископ Теобальд (1138–1161), обучавшийся в Ле-Беке, собрал вокруг себя в Кентербери ученых. Его секретарем был Иоанн Солсберийский, «в течение тридцати лет являвшийся центральной фигурой английской учености», чьи письма затрагивали как литературные, так и управленческие темы, отражали отношения с континентальными учеными и его многочисленные поездки во Францию и Италию. Его советником по вопросам права был магистр Вакарий, итальянский юрист, писавший о богословии, каноническом и гражданском праве. Кентербери уже тогда был тесно связан с великими школами континента. Его следующим архиепископом был Фома Бекет, учившийся как под руководством Теобальда, так и в Королевской курии. И в Кентербери, и в изгнании он опирался на группу своих приближенных, «ученых святого Фомы» (eruditi Sancti Thome), которые своими письмами и биографиями сделали очень многое для сохранения памяти о нем. Один из них, Петр Блуаский, оставил нам следующее описание архиепископского двора.

Этот двор, в котором я живу, уверяю вас, есть стан Божий, не что иное, как дом Господа нашего и врата небесные. В доме моего господина архиепископа живут самые ученые люди, справедливые в правосудии, осторожные в предусмотрительности, эрудированные во всяком знании. После молитвы и перед едой, в чтении, в споре, в решении дел они постоянно упражняются. Все запутанные вопросы королевства передаются нам, и, когда они обсуждаются на общем слушании, каждый из нас без распри и обвинений оттачивает свой ум, дабы хорошо говорить о них, и, исходя из более тонких соображений, предлагает то, что он считает самым здравым и рассудительным советом[25].

Кентербери был монашеской общиной, и среди монахов мы найдем историка Гервасия Кентерберийского, поэта Нигелла Вирекера, автора знаменитой сатиры на студентов Парижа, и многих участников переписки «Кентерберийских писем» (Epistolae Cantuarienses) конца XII века, один из которых с удовольствием цитировал «Искусство любви» Овидия. В соборе также была знаменитая библиотека, разрушенная к настоящему времени, но ее содержимое было искусно восстановлено упорным трудом доктора Монтегю Джеймса.

Ни один другой английский собор не мог соперничать с Кентерберийским, многие архидьяконы и каноники которого отличились в литературе того времени: каноники – чаще всего в исторической, архидьяконы – в области права. И то и другое они изучали в Болонье, наслаждаясь плодами своих английских пребенд и, вероятно, прислушиваясь к дискуссии на злободневную тему: «Может ли архидьякон спастись?» (An archidiaconus possit salvus esse)[26]. И хотя епископ Винчестера Генрих Блуаский, брат короля Стефана, был знаменитым покровителем искусства и литературы, с течением времени самым важным интеллектуальным центром Англии стал, пожалуй, собор Святого Павла. Если какой-либо гость посещал город, «то декан собора, почтенный Радульф де Дисето, показывал ему прекрасную рукопись “Исторических записок” (Ymagines historiarum). От каноника Ричарда, главного казначея, гость мог узнать историю Палаты шахматной доски или даже позаимствовать драгоценную “Трехколонную книгу” (Liber Tricolumnis), которая впоследствии была утрачена. Петр Блуаский жаловался на маленький доход от занимаемого им места архидьякона, но мудро полагался на успех своего пера. Роджер Нигер, по-видимому, спасался от гнева короля, которого довел до бешенства своими дикими оскорблениями, а сам великий Гилберт Фолиот, талантливый государственный деятель, использовавший все свое мастерство, опыт и ученость в борьбе с Фомой Бекетом, проиграл, по крайней мере по мнению современников»[27]. Как ни странно, мы сравнительно мало слышим о школах этих соборов, и ни одна из английских соборных школ, собственно говоря, так и не превратилась в университет.

В Испании самым значимым был Толедский собор, хотя следует упомянуть и о библиотеке Барселоны, переводах арабской астрологии под руководством епископа Михаила Тарасонского (1119–1151) и «Кодексе Каликста» (Codex Calixtinus), хранящемся в великом паломническом центре Сантьяго-де-Компостела и важном для истории каролингского эпического цикла. С возвращением былого первенства в 1085 году в результате христианской Реконкисты Толедо стал местом естественного обмена знаниями между христианами и мусульманами. В этом древнем центре научного знания «можно было найти богатейшие собрания арабских книг и множество людей, владевших обоими языками. Стараниями мосарабов и местных евреев здесь расцвели школа перевода арабско-латинской литературы и наука, притягивающая жаждущих знаний со всей земли… и поставившая подпись Толедо на многих наиболее известных переводах арабских учений»[28]. Во всем этом самое деятельное участие, по всей видимости, принимал архиепископ Раймунд (1125–1151). За философскими переводами последовали труды по медицине, математике, логике и астрономии; и если связь архиепископа с величайшим из этих переводчиков, Герардом Кремонским, прямо не устанавливается, то уже медицинские переводы его современника Марка, каноника Толедского собора,