Человек, Бог и бессмертие. Размышления о развитии человечества - Джеймс Джордж Фрейзер Страница 59

той или сущности, а также своей собственной деятельности. Если же он считает себя таким хрупким и ничтожным, то какими огромными и могущественными должны казаться ему существа, управляющие механизмами природы! Таким образом, по мере того как постепенно исчезает его прежнее чувство равенства с богами, он одновременно отказывается от надежды направлять ход природы своими силами, то есть с помощью магии, и все больше и больше обращается к богам как к единственным обладателям тех сверхъестественных сил, на которые он когда-то претендовал. Поэтому с развитием знаний ведущее место в религиозном ритуале занимают молитва и жертвоприношение, а магия, которая когда-то была с ними на равных, постепенно отходит на второй план и опускается до уровня темного ремесла. Теперь она рассматривается как посягательство, одновременно тщеславное и нечестивое, на владения богов, что встречает сопротивление жрецов, чья репутация и влияние утрачиваются. Поэтому, когда в более поздний период появляется различие между религией и суеверием, мы видим, что жертвоприношения и молитвы – отличительные черты благочестивой и просвещенной части общества, а магия – прибежище суеверных и невежественных слоев. В дальнейшем представление о силах природы как о личностных субъектах уступает место признанию естественного закона, магия, основанная на идее непреложной и неизменной последовательности причин и следствий, не зависящих от воли того или иного существа или личной воли самого человека, вновь выходит на сцену и подготавливает путь для науки. Алхимия ведет к химии.

CXIV. Религия и магия

Этот принципиальный конфликт между магией и религией в достаточной степени объясняет ту враждебность, с которой жрец или священник зачастую преследовал мага. Надменная самодостаточность мага, его высокомерное отношение к высшим силам, его нескрываемая претензия на власть, подобную их власти, не могли не возмущать священника, которому, при его ощущении божественного величия и смиренном преклонении перед ним, такие претензии и такое поведение должны были казаться нечестивой и кощунственной узурпацией прерогатив, принадлежащих одному Богу. А иногда, наверное, жрецы и священники руководствовались и более прозаичными мотивами. Они считали себя истинными посредниками между Богом и человеком, и, несомненно, их интересам противоречило само существование конкурентов, предлагавших куда более простые практические пути к счастью, чем извилистый и тернистый путь жреца и священника.

Однако этот привычный для нас антагонизм, по-видимому, возник в истории религии сравнительно поздно. На более раннем этапе функции жреца и мага часто совмещались или, правильнее сказать, еще не отличались друг от друга. Для достижения своей цели человек заручался благосклонностью богов или духов с помощью молитв и жертвоприношений, одновременно прибегая к обрядам и словесным формам, которые, как он надеялся, сами по себе, без помощи бога или дьявола, приведут к желаемому результату. Короче говоря, он совершал религиозные и магические обряды одновременно, произносил молитвы и заклинания почти на одном дыхании, не сознавая теоретической несостоятельности своих действий.

CXV. Вера во всемогущество демонов

Воспитанные в идеологии, где природа лишена индивидуальности и сведена к неизвестной причине упорядоченного ряда впечатлений, производимых на наши органы чувств, мы с трудом можем поставить себя на место дикаря, которому те же самые впечатления представляются в облике духов или творений духов. Веками армия духов существовала бок о бок с людьми. Теперь волшебной палочкой науки эта армия изгнана и рассеяна. Изгнана с земли – из разрушенной кельи и увитой плющом башни, с таинственной поляны и вязкого болота, из черных туч, извергающих молнии, и из тех светлых облаков, что застилают серебряную луну или розовеют на закате. Духи покинули даже свой последний оплот – небеса, скрывающие от глаз смертных славу горнего мира. Только в мечтах поэтов или в страстных ораторских речах можно разглядеть последний отблеск штандартов уходящего в небытие воинства, услышать шелест невидимых крыльев, издевательский смех или затихающую вдали ангельскую музыку.

Совсем иначе обстоит дело в первобытных сообществах. В воображении туземцев мир по-прежнему кишит теми загадочными существами, позабытыми в более цивилизованных обществах. Феи и гоблины, призраки и демоны по-прежнему витают вокруг него, и когда он спит, и когда он бодрствует. Они преследуют его по пятам, ослепляют его чувства, входят в него, изводят, обманывают и мучают его тысячью причудливых и озорных способов. Все несчастья, которые с ним случаются, потери, боль, которые ему приходится терпеть, он обычно списывает если не на чары, наложенные его врагами, то на злобу, гнев или каприз духов. Их постоянное присутствие утомляет его, их бессонная злоба раздражает, он с невыразимой тоской мечтает избавиться от них совсем, и время от времени, доведенный до бешенства, до полного истощения, он отчаянно пытается вовсе прогнать стаю своих преследователей с земли, очистить от них небеса, чтобы дышать свободнее и хотя бы какое-то время жить спокойно. Таким образом, стремление первобытных людей избавиться от всех бед обычно принимает форму грандиозной охоты на чертей или призраков. Первобытный человек уверен: если ему удастся избавиться от этих мучителей, то он сможет начать жизнь заново, счастливо и невинно. Сказки об Эдеме и вымышленном золотом веке снова станут явью.

CXVI. Защитные заклинания

Когда мы рассматриваем многочисленные формы заклинаний, которые были под запретом, нас не может не поразить количество случаев, когда в качестве причины воздержания в определенных обстоятельствах от употребления тех или иных слов называется страх перед духами или другими сущностями. Человек представляет себе, что его могут подслушать и понять духи, или животные, или другие существа, которых его фантазия наделяет человеческим разумом. Поэтому он избегает одних слов и заменяет их другими, либо из желания успокоить и умилостивить этих существ, говоря о них хорошо, либо из опасения, что они могут понять его речь и узнать, о чем он говорит, когда он будет заниматься тем, что вызвало бы их гнев или страх. Таким образом, заменяемые термины делятся на два класса – комплиментарные и непонятные. Эти выражения используются в зависимости от обстоятельств по разным и даже противоположным причинам: первые будут услышаны и оценены, а вторые просто не будут восприняты.

Теперь понятно, почему люди, занимающиеся ловлей рыбы, охотой, добычей полезных ископаемых, жатвой, морскими путешествиями, должны воздерживаться от использования общепринятого языка и прятать смысл слов за определенными выражениями. Дело в том, что человек посягает на владения природы или некоторых сущностей. Эти сущности, видимые или невидимые, в чешуе или перьях, в дереве или камне, можно считать, имеют первоочередное право на те области суши, моря и неба, в которые человек вторгается только для того, чтобы грабить и разрушать. Проникнувшись ощущением величия природы, человек на определенном этапе своего интеллектуального развития не может не испытывать страха или сожаления из-за охоты на диких птиц на Гебридских островах или ловли