Книжные люди (ЛП) - Эшенден Джеки Страница 28

Боже. Этот человек — не просто продавец книг.

Он — бог.

Я тянусь к нему, но он уже наклоняется, уже прижимает меня к матрасу, его горячая кожа касается моей, его вес полностью накрывает меня.

Я вскрикиваю, толкаю его, и мы переворачиваемся. Теперь я сверху.

Я приподнимаюсь, мне нравится эта позиция, и смотрю на него, ладони лежат на его обнажённой груди. Его кожа золотистая, гладкая, бархатистая, и мне нравится её касаться. Я провожу по нему руками, ощущая жар, чувствую, как он напрягается под моими прикосновениями. Он смотрит на меня, его взгляд тёмный, затянутый тенями.

— Поцелуй меня, — говорит он низким, настойчивым голосом. — Сейчас же.

— Какой требовательный, — мурлычу я. — Не сейчас. Теперь моя очередь.

Его пальцы сжимаются на моих бёдрах, удерживают меня на нём. Он двигается подо мной так, что у меня перехватывает дыхание.

— Не сейчас? — повторяет он.

А затем его рука поднимается, пальцы захватывают мои волосы, и он притягивает мой рот к своему.

Я люблю его требования. Обожаю его настойчивость.

То, что в книжном магазине казалось слишком навязчивым, здесь идеально. И я чувствую, как сама меняюсь, подстраиваюсь под него.

Я хватаю его запястья, прижимаю к подушкам по обе стороны от его головы. Наклоняюсь, прикусываю его нижнюю губу, двигаюсь, заставляя его зарычать.

— Моя очередь, — шепчу. — Смирись с этим.

— Тогда коснись меня, чёрт возьми.

Я слушаюсь.

Ласкаю его, исследую. Пробую на вкус. Он пахнет солью, жаром, мускусом, и он восхитителен. Я не могу насытиться им.

Несмотря на его приказы, его рык, он позволяет мне играть, позволяет делать с ним всё, что я хочу.

А потом, когда я хватаю из его бумажника ещё один презерватив, оседлав его, и двигаюсь, он с силой сжимает мои бёдра, крепко удерживая меня.

— Невероятная, — срывается у него с губ. Он смотрит на меня снизу вверх, его взгляд тёмный, жадный. — Ты просто чертовски невероятная, мисс Джонс.

Он — полная противоположность Джаспера. Противоядие от его яда.

Он возвращает мне то, что Джаспер забрал.

И я люблю его за это.

Я улыбаюсь, наклоняюсь и целую его.

— Ты тоже, мистер Блэквуд, — шепчу у его губ. — Ты тоже.

Он снова рычит, а затем переворачивает нас, прижимая меня к кровати. Он двигается во мне — медленно, глубоко, доводя меня до безумия.

И я понимаю — после этого я уже не буду прежней.

И, возможно, я и не хочу.

Глава 14

«Ты околдовала меня — и тело, и душу.» Прости, что использую чужие слова, но иногда без Остен просто не обойтись. Х.

Себастиан

Тёплый, мягкий свет пробивается сквозь мои сомкнутые веки, и я медленно открываю глаза. Некоторое время я просто лежу, согретый теплом и насыщенный до последней клеточки, в простынях, пропитанных... сексом. Ванилью. Ею.

Я моргаю и поворачиваю голову.

Она рядом, лежит на подушке, её золотистые волосы разметались вокруг. Ладони спрятаны под подбородком, как у ребёнка, а длинные светлые ресницы нежно касаются её атласных щёк.

Она красива.

Она крепко спит. А мне пора уходить.

Я не хочу. Даже сейчас, едва очнувшись, я чувствую, как тело напрягается, требуя её снова. Её тепла, её шелковистой кожи, её дыхания в моём ухе, её голоса, шепчущего моё имя в тот самый момент, когда она теряет контроль.

Я и представить не мог, что милая мисс Джонс, с её лёгкими платьями и пушистыми волосами, скрывает внутри такую страсть. В постели она так же безудержна, как упряма в жизни.

И я был прав прошлой ночью.

Это был катаклизм.

И он меня разрушил.

Она изменила меня, и я не знаю, что с этим делать.

Я должен уйти, ускользнуть до того, как она проснётся, но... не могу. Это было бы поступком труса, а она заслуживает лучшего. Особенно после такой ночи.

Поэтому я просто лежу и смотрю на неё.

Со временем её ресницы начинают дрожать, и она открывает глаза. Серые, глубокие, внимательные.

В её взгляде нет удивления. Нет шока.

Она медленно улыбается — как восход солнца, будто найти меня рядом с собой — лучшее, что могло с ней случиться.

У меня сжимается грудь, и я не могу объяснить почему.

Но несмотря на это, я улыбаюсь в ответ.

И в этот момент кажется, будто у нас есть какая-то общая, чудесная тайна.

— Ты прочитал ту книгу, что я тебе дала? — Её голос мягкий, сонный, с хрипотцой.

Я переворачиваюсь на бок, разворачиваясь к ней лицом.

— Да. Я прочитал её за один присест. Заснул в три ночи, спасибо большое.

Её глаза загораются.

— Я знала, что тебе понравится. Хотя, знаешь, я бы никогда не подумала, что ты читаешь научную фантастику.

С ней легко разговаривать вот так. Без напряжённого притяжения между нами. Хотя оно, конечно, никуда не исчезло. Я чувствую его в воздухе, будто электрический заряд. Но теперь оно меня не тяготит. Не после того, как каждое мышечное волокно моего тела расслаблено, насыщено, лениво. Не когда я в любой момент могу протянуть руку и притянуть её ближе, если захочу.

— Всегда её читал, с детства.

— Не говори, что ты был задротом по космосу.

Я не отрицаю.

— Мне нравились идеи. И возможность сбежать в другой мир.

— Какая у тебя была любимая книга в детстве?

— Хоббит, — отвечаю без раздумий. — И Властелин колец.

— О Боже, так ты ещё и фанат Властелина колец! — Её лицо озаряется восторгом, и я чувствую себя непозволительно довольным.

— Виновен, — ухмыляюсь я. — А ты? Что ты читала в детстве?

— Я захватываю замок, Доди Смит.

Я не читал, но знаю название.

— Это про девочку, которая живёт в старом замке со своей сумасбродной семьёй?

— Именно.

— Старая книга.

— Знаю. — В её глазах вспыхивает что-то тёплое, но быстро угасает. — Это была любимая книга моей мамы.

Мамы, которую она потеряла два года назад. Я знаю, как это.

Протягиваю руку, убираю выбившийся локон за ухо, едва касаясь её.

— Вы были близки?

— Да. Она растила меня одна. Денег почти не было, так что мама часто водила меня в библиотеку — бесплатное развлечение. А потом, на один из моих дней рождения, она привела меня в книжный магазин и сказала, что я могу выбрать любую книгу.

Я вижу, как много для неё значил этот момент.

— И что ты выбрала?

— Уже не помню название. Но я была маленькой, так что там точно были феи.

Я улыбаюсь, представляя её — маленькую девочку, заходящую в книжный с восторженно распахнутыми глазами.

— Это тогда у тебя появилась мечта открыть свой книжный?

Она кивает.

— Когда мне было десять, мы жили рядом с таким магазином. Мама часто работала, и она знала хозяйку книжного, просила её присмотреть за мной. Та никогда не возражала. Позволяла мне сидеть там часами, читать.

Я понимаю, что она чувствовала. Знаю, что такое сбегать в другие миры. В те, которые лучше этого.

— Но сначала ты работала в издательстве? — спрашиваю я.

— Да. — Она на мгновение задумывается. — Мама жила от зарплаты до зарплаты, ей не нравилось владеть чем-то, накапливать «вещи». Она была свободолюбивой, и, наверное, это нормально, если у тебя нет детей. Но когда есть...

Я улавливаю горькую нотку в её голосе.

— У тебя было сложное детство?

— В каком-то смысле. Я много была одна. Постоянные переезды были тяжёлыми. Но мне нравились книжные и библиотеки, в которых я бывала. Поэтому я захотела чего-то более стабильного, надёжного. Поступила в университет, а потом наконец получила работу редакционного ассистента в издательском доме.

— Тебе нравилось?

— Да, нравилась. — Она улыбается, явно предаваясь приятным воспоминаниям. — Это было здорово. Но…

Она затягивает, и я понимаю, что она словно втягивает меня в свой мир, позволяя заглянуть в прошлое. И я не могу сопротивляться. Я хочу знать. Я хочу знать всё.