Измена. Ты нас променял - Оксана Барских Страница 9

– Паспорт, будьте добры.

Парень посмотрел на мое лицо и поднял трубку, начал набирать чей-то номер в отделении. Я достала зеркало, чтобы посмотреть на себя, и ужаснулась своему внешнему виду. На шее отчетливо проступили следы от мужских пальцев. Кожа у меня всегда была нежная, так что синяки были не удивительны. А вот огромный наливающийся кровью фингал под глазом меня поразил. Нос распух, а под левым глазом отчетливо проступал свежий синяк, словно кто-то использовал меня вместо груши для битья.

– Вас ждут в кабинет двести тринадцать, гражданка… – дежурный глянул на мой паспорт, – Доронина.

Я сцепила зубы, но кивнула, забрала паспорт и двинулась через КПП на улицу, оттуда уже в единственное возвышающееся трехэтажное здание полиции.

Доронина…

Напишу заявление в полицию за применение ко мне силы, а после в ЗАГС. Ни минуты больше не желаю носить его фамилию.

Нужный кабинет нашелся не сразу. Но не успела я в него войти, как мне пришло сообщение на телефон. Я не хотела открывать, но нехорошее предчувствие так сильно опоясывало грудь, что я поступила вопреки страх.

Давид.

“Не делай глупостей, Алевтина. Машина на меня записана. Если не вернешься до вечера, я объявлю ее в угон”.

Мне бы задрожать от страха, но я неожиданно улыбнулась. Давид даже не подозревал, где я и что собираюсь сделать.

Отвечать не стала, побоялась навести его на ненужные мне мысли, но он послал второе сообщение почти сразу следом.

“Ольгу и Данила я отправил домой, так что их не будет. Если не хочешь, чтобы я вернул их, и твоя сестра заняла твою спальню, немедленно возвращайся. И я закрою глаза на сегодняшний инцидент”.

Сначала я подумала про ДТП, а затем вдруг похолодела. В суматохе я совсем забыла про стрельбу в доме. Я резко отпрянула от кабинета и хотела было уйти, побоявшись, что от меня за версту пахнет порохом, и сейчас меня саму посадят, как вдруг дверь кабинета резко открылась, и наружу вышло двое полицейских.

– Что, уже передумали заявление писать? – усмехнулся один, но получил тычок в бок от второго.

– Успокойся, гражданская же.

Они стали удаляться дальше по коридору, но я слышала их разговор.

– А чего молчать-то? Понаприходят вот такие жены с фингалами на всё опухшее лицо. Пишут заявления, бумагу марают, а на следующий день забирают уже с улыбкой и бриллиантами на шее. Вон, видно же, что и эта из этих.

– Успокойся, Антон, лучше скажи мне, что по делу Сиваева. Что экспертиза показала?

Они скрылись за поворотом, а я осталась стоять в оцепенении.

Слова этого Антона покоробили, и я почувствовала себя оплеванной.

Я никогда не была из тех женщин, которые готовы были терпеть побои своего мужа ради новых драгоценностей или иных подарков. Слышала, конечно, что были такие, но в основном и брак у них был основан по расчету с обоих сторон – богачу красотка, красотке – его состояние.

Я прикусила губу, нерешительно глядя на кабинет двести тринадцать, снова посмотрела вдоль коридора и выдохнула. Меня осенило. У Давида нет разрешения на хранение оружия, а значит, он не подаст на меня встречное заявление за стрельбу. А насчет Ольги… Думаю, ей он заткнет рот, видела, как он с ней не церемонился.

Оставался только наезд. Прокручивая в голове разные варианты дальнейших событий, я пришла к выводу, что написать заявление за применение силы со стороны мужа – лучшее решение. Если я этого не сделаю, у него всегда будет козырь с наездом, и мое встречное после могут расценить, как подлог. Да и Давид не из тех, кто захочет афишировать подобное среди предпринимательской элиты. Слишком хорошо я его знала в деле, что касалось бизнеса.

– Добрый день, я Доронина Алевтина Павловна, вам должны были позвонить с КПП.

Мужчина в форме сидел за столом и заполнял документы, затем отложил ручку и поднял на меня взгляд. И я замерла. Этого офицера я знала.

– Алевтина? Пахомова, это ты, что ли?!

Глава 8

– Алевтина? Пахомова, это ты, что ли?!

Павел Анатольевич Измайлов. Старший брат моей бывшей лучшей подруги Иры Измайловой. Я не видела его лет десять, если не больше, как раз с тех пор, как мы перестали общаться с Иркой. Мы разругались в пух и прах прямо перед моей свадьбой, а всё из-за того, что моей сестре Ольге показалось, что та положила глаза на моего Давида. Слово за слово, и вскоре нас разнимали незнакомые нам парни.

– Доронина уже лет десять, – произнесла я автоматически и прикусила кончик языка.

Скоро я верну свою девичью фамилию и стану Пахомовой.

– Хорошо выглядишь, – отметила я, желая перевести тему.

За прошедшие десять лет он заматерел, раздался в плечах и будто стал выше и крупнее, хотя куда уж больше – он и так был выше меня на полторы головы. Темноволосый, голубоглазый, когда-то он был моей первой любовью. До того, как я встретила Давида.

– Не могу сказать о тебе того же, Аль, уж извини, – покачал головой Паша, рассматривая мое разукрашенное лицо.

– Это не то, что… – вдруг начала я оправдываться. Стало стыдно, что он думает, что я живу в браке, где меня регулярно колотят. Да и Давид не бил меня кулаками, а наговаривать мне не нравилось. – Всё дело в…

– Муж избивает? Руки бы ему оторвать.

– Н-нет, д-да, – растерялась я и занервничала. – Я пришла как раз, чтобы заявление написать.

– Послушай, Аль, – вздохнул Паша. – Сколько раз ты уже писала заяву на мужа? Не хочу тебя обижать, но статистика не лжет. Большинство заявлений жены сами забирают на следующий же день. Присаживайся, кстати, – махнул он рукой на стул напротив, и я присела.

– Статистика, может, и не врет, но я свое не заберу, Паш. Я серьезно настроена.

Вдаваться в постыдные подробности того, как меня унизили муж и сестра, я не собиралась, но и идти на попятную было поздно. Мне будет элементарно стыдно даже перед Пашей, который смотрел на меня так, словно уже всё обо мне знал.

– Вот листок бумаги, пиши заявление по примеру вот. Поедем с тобой снимать побои,