Не влюбляйся в рок-звезду - Рейчел Хиггинсон Страница 77

— Знаешь?

— Да, — прошептала я, вложив в эти слова всё, что у меня было.

— А ты знаешь, что себе я тоже никогда больше не причиню боль? — спросил он.

Его вопрос заставил воздух вырваться из моих лёгких. И я почувствовала, будто начала падать вниз, лишившись опоры.

— Малачи…

Мы сидели так близко друг к другу. Наши ноги переплелись, его колено находилось между моими коленями. Моя рука лежала у него на бедре. Моя другая рука лежала на его груди. Наши лица отделяло лишь несколько сантиметров, и всё, что я могла сейчас видеть, это его. Только его.

Я хотела поцеловать его.

Я хотела уткнуться лицом в его шею и заплакать.

Я хотела убежать.

Но я не хотела отвечать на этот вопрос.

— Я-я не знаю.

Уголки его губ разочарованно опустились вниз. И я всем своим телом ощутила, как сильно он нахмурился. Он выпрямился. И отпрянул.

— Прости, — быстро добавила я.

Слеза скатилась из уголка моего глаза.

Мои эмоции, казалось, заставили его передумать. Он протянул руку и смахнул слезу.

— Всё нормально, Кловер. Я понимаю.

Искренность в его голосе заставила моё сердце и мою душу расслабиться. Не всё ещё было потерянно только потому, что я не смогла дать ему ответ, который он хотел услышать.

Он снова наклонился вперёд и оставил неспешный и мучительно сладкий поцелуй в уголке моих губ.

— Но я надеюсь, что ты готова к тому, чтобы я доказал тебе это, Дикий Цветочек.

Я чуть не опрокинула стул, когда поспешила встать и сбежать от Малачи, от всех этих чувств и от отчаянного желания, подмывающего меня сказать ему, что я ему верила, что я ему доверяла, что я его любила. Я переместилась к пианино и похлопала по банкетке.

— Разве нам не пора поработать?

Он протёр стол, и убрал еду в холодильник, пока я разогревала пальцы, чтобы хоть как-то себя занять. Его движения были медленными, более решительными.

Поскольку я только что отыграла трёхчасовую смену в "Macy's", я давно уже разогрелась.

Да я просто пылала.

Наконец Малачи передвинул стул от стола к пианино и достал из чехла гитару. Он зажал в зубах медиатор мраморного цвета, сбросил свой кардиган и начал настраивать гитару.

— Ты помнишь, на чём мы остановились? — пробубнил он сквозь мешавший ему кусок пластика во рту.

Я пробежалась по нашим нотам, лежавшим передо мной, в поисках последней строчки, которую мы записали.

— Эм… О, эта боль. О, эта боль. В душе. В груди. Она стара, но так свежа.

Его низкий смех должен был стать для меня первым предупреждением.

— Вот уж нет.

Он опустил свою гитару и наклонился ко мне.

Но я так и не смогла понять, о чём он думал, когда он схватил меня за руку и притянул к себе. В ту же секунду его губы впились в мои.

Когда оказалось, что стул и банкетка стоят под неудобным углом, он подался вперёд, не прерывая поцелуя. Он обхватил мою голову руками, не давая мне сбежать — словно сейчас я была способна на это. Словно я вообще могла это сделать. Затем он оседлал банкетку.

Его поцелуй поглотил меня всю, воспламенив меня до самого нутра, потряс меня так, что я уже никогда не смогла бы быть прежней. Никогда.

Его губы двигались сначала нежно, пробуя меня на вкус, боготворя.

— Кловер, — простонал он.

Я чуть не задохнулась от того, как трепетно он произнёс моё имя, и от того, как его язык двигался у меня во рту. Он брал то, что ему принадлежало.

Что всегда принадлежало ему.

Я поцеловала его в ответ, не в силах врать себе ни секунды больше. Наркоман. Выздоравливающий наркоман. Рок-звезда. Лучший друг. Бывший парень. Это не имело значения. Малачи Портер был моим. Он всегда был моим. И всегда должен был быть моим.

А я всегда должна была быть его.

— Я не могу остановиться, — прорычал он, покусывая мою нижнюю губу.

По моему телу прокатилась дрожь, вместе с накопившимся желанием, которое я так долго сдерживала.

— Не останавливайся, — простонала я. — Пожалуйста, не останавливайся.

Он застонал, издав низкий горловой звук, и всё его тело сотряслось. Наши языки переплелись вместе, в то время как мы заново узнавали друг друга. Его пальцы прошлись по изгибу моей шеи, затем упали на грудь, которую он взял в свою ладонь. Его большой палец прошёлся по моему соску.

Я издала звук отчаяния, который точно никогда не издавала прежде. Это была страсть. Жажда. Его палец снова прикоснулся к моему соску, но мне этого было недостаточно. Мне надо было больше.

Схватившись за его футболку обеими руками, я притянула его ближе. Наш поцелуй продолжался и продолжался, а желание между нами всё росло и росло. Вместе с Малачи мы были ходячей катастрофой, но я была готова рискнуть.

Он изменился. Как и я. Но, несмотря на то, что я верила в это, мы всё ещё были двумя поломанными жизнью людьми. Он мог снова всё испортить. Я могла всё испортить.

И пусть так.

Пока мы были вместе, пока мы оба появлялись в жизни друг друга в самые важные моменты, мы могли справиться со всем остальным.

Он отпрянул. Слёзы норовили потечь из-под моих закрытых век, но я сдержалась. Я не собиралась плакать каждый раз, когда он целовал меня. Мне надо было научиться жить с этой кипящей страстью, норовившей политься через край, и этим ощущением того, что всё так, как надо, которое пронзало мою душу. Мне надо было это сделать.

Потому что я знала, что это всё не пройдёт.

— Я так давно хотел это сделать, — прошептал он, прижав свой лоб к моему. — С тех пор, как ты появилась из ниоткуда в той ложе, — он сделал дрожащий вздох. — Я искал тебя в течение пяти лет. Где бы я ни находился. Я не мог остановиться. Я всегда думал о тебе. Ты была как преследовавший меня призрак. Ошибкой, которую я хотел исправить. И вот я увидел тебя там. Такую красивую. Мне пришлось приложить все свои силы, чтобы не выкинуть микрофон и не наброситься на тебя.

Я засмеялась, представив эту картину.

— Вечер мог бы получиться очень интересным. Вероятно, я бы отвесила тебе пощёчину.

Он снова поцеловал меня. Этот поцелуй не был долгим, но он был столь же пылким и заставил пальцы на моих ногах поджаться.

— Такой ответ мне нравится больше.

— Я рассталась с Адамом, — сказала ему я, избавляя его