Не влюбляйся в рок-звезду - Рейчел Хиггинсон Страница 74

Часть меня понимала, что мне надо было позволить ему уйти, что не было смысла в том, чтобы и дальше причинять ему боль. Но другая часть меня, которая была более громкой, безрассудной и настойчивой, не могла позволить ему уйти, не сказав всю правду.

— То, что было у нас с Малачи, не пиар трюк. Это не было создано искусственно. Это было по-настоящему. Настолько по-настоящему, что после такого уже нельзя восстановиться. Думаю, в этом и есть моя проблема. Я всё ещё пытаюсь начать жить заново после любви, которая полностью уничтожила меня. Зная, что я никогда так больше не полюблю. Зная, что я никогда больше не восстановлюсь. Если бы Малачи не вернулся в мою жизнь, я, вероятно, продолжила бы жить в этой лжи и считала бы, что со мной всё в порядке. Но он вернулся. И теперь я знаю правду… я никогда его не разлюблю. Я никогда не смогу начать жить заново после того, что у нас было. Я слишком тебя уважаю, чтобы позволить тебе любить кого-то, кто никогда не сможет полюбить тебя столь же сильно в ответ.

Он заскрипел зубами и сложил руки на груди. Он был не из тех, кто устраивал сцены — ни в коем случае — но если бы он перевернул сейчас столик, я бы его не винила.

— Думаю, что ты ведёшь себя глупо, — прорычал он тихим рассерженным голосом. — И считаю, что ты совершаешь огромную ошибку. Но я не собираюсь сражаться за девушку, которая клянется, что она влюблена в кого-то другого.

Боль пронзила мою грудь. Я не хотела сделать ему больно. Я не ставила перед собой такой цели. Но что ещё я могла ожидать?

— Надеюсь, вы с Каем во всём этом разберетесь, — продолжил он, отойдя от стола. — Вы заслуживаете друг друга.

Он ушёл, даже не обернувшись. Я упала на стол, осознав, что могла разобраться с этим сотней других способов. И каждый из них был бы лучше, чем то, что я сейчас сотворила.

Но итог был бы один, несмотря ни на что. Я бы причинила Адаму боль в любом случае. Я бы всё равно закончила абсолютно прекрасные, абсолютно нормальные отношения, ради бездны неизвестности.

И дело в том, что, когда я сказала Адаму, что Малачи не имел к этому отношения, я действительно это имела в виду. Так и было. Я не хотела с ним отношений. И не ждала этого.

Я должна была поступить так, как подсказывало мне сердце. Я должна была быть честной с Адамом, а, значит, это должно было случиться.

"Сложные вещи — это хорошие вещи", — слова Теи шёпотом раздались у меня в голове, успокоив мой покалеченный дух. И с этим было что-то не так.

Официант подошёл к столику, видимо желая проверить, всё ли со мной было в порядке. Я истерично засмеялась. Всё ли со мной было в порядке? Нет. Всё было не в порядке.

Он предложил мне положить еду в коробки, чтобы унести с собой, но я подумала, что если буду есть эту еду, то мой желудок наполнится кислотой. Я оплатила счёт, и зареклась есть суши до конца своих дней.

Как только я собрала свои вещи, мой телефон снова издал сигнал. Пришло новое текстовое сообщение. Имя Малачи высветилось на экране, и это была наименее неожиданная вещь за всё это время.

"Обещаю, что мы можем остаться друзьями, Дикий Цветочек. Но ты должна дать мне шанс".

Впервые за несколько недель, а может быть лет, его имя стало олицетворять собой надежду. Радость. По крайней мере, я больше не чувствовала полнейший ужас.

"Ну, хорошо, — я решилась ответить ему. Внутри меня всё затрепетало, а по коже поползли мурашки. — Последний шанс".

* * *

"Лунная соната" эхом разносилась в холле "Macy's" с его высокими потолками. Мои пальцы бегали туда-сюда по клавишам. Это было любимое произведение Малачи. В его худшие моменты борьбы с зависимостью, я играла её для него. Она его успокаивала. Временно.

Конечно же, мелодия всегда заканчивалась. И он опять возвращался в свою тьму. Но когда он снова из неё выбирался, я была рядом, чтобы сыграть её.

Я всегда была рядом, чтобы сыграть её.

Пока, конечно, не ушла.

Была моя смена в "Macy's", и мелодия изливалась из моей души и кровоточила прямо на белые клавиши, пока я избавлялась от части того груза, который ассоциировался у меня с ней.

Мне больше не надо было играть её для Малачи. Он научился усмирять своих демонов сам. Было радостно осознавать это. Но в то же время горько. Меня всегда переполняли противоречивые эмоции, когда дело касалось Малачи Портера.

Даже теперь, когда мы потратили несколько недель — весь его канадский и половину европейского тура — прокладывая путь в новых водах нашей новой дружбы.

Часть меня была рада вступить на эту новую территорию. Мне нравилось, что он вернулся в мою жизнь. Мне нравилось разговаривать с ним, когда мне этого хотелось — а это происходило часто. Он всегда писал сообщения, звонил по телефону или по скайпу. Но вместе с этими здоровыми рабочими отношениями пришло осознание потери того, что у нас некогда было.

Став чем-то новым, мы отказались от того, чем мы были.

В целом меня это устраивало.

Моя нога давила на педаль, а аккорды сменяли друг друга, становились громче и ускорялись, подходя к кульминации. Я закрыла глаза и позволила музыке захватить меня. Я не просто играла эту мелодию, я её проживала. По полной. Всецело.

Моё тело двигалось, в то время как за кульминацией уже последовали печальные ноты. Я не торопясь доиграла последние такты, растянув концовку. Сыграв последние ноты, я нажала на педаль и задержала пальцы на клавиатуре, протянув аккорды как можно дольше.

Я не удивилась, когда сзади меня раздались аплодисменты. Майа всегда мне аплодировала. Даже если этого больше никто не делал.

Я улыбнулась, посмотрев на свои руки, после чего приподняла ноги и развернулась на банкетке. Только мне хлопала вовсе не Майа.

Это был Малачи.

Непринуждённо облокотившись о мраморный столб, он стоял в своих тёмных потёртых джинсах, очередной футболке и удобном бордовом кардигане. Его борода была всё так же коротко пострижена и напоминала скорее щетину. Он уже не был похож на того монстра, каким я его встретила в первый раз, когда он вернулся в мою жизнь. На нём были очки, которые, насколько я знала, не были ему нужны. И его