Хрупкое желание - Кора Рейли Страница 74

— Однажды вечером у Эммы было балетное шоу. Мой отец лежал в больнице из-за рака, и мама проводила с ним вечер. Он только оправился после операции. Я поехал посмотреть шоу Эммы, но незадолго до того, как оно закончилось, мне позвонил один из наших людей и сказал, что произошел кровавый конфликт с Братвой.

Данило сердито смотрел в огонь, прокручивая в голове события того вечера. Я повернулась так, чтобы лучше его видеть.

— Отец не мог разобраться с этим из-за своей болезни, поэтому мне пришлось заняться этим делом. Я решил уехать с шоу пораньше и позволил телохранителю Эммы отвезти ее домой, чтобы я мог отправиться в бар, на который было совершено нападение. Час спустя Марко позвонил мне и сказал, что Эмма попала в ужасную аварию.

В его голосе было столько боли и сожаления, что на сердце стало тяжело.

— Я поехал в больницу, в ту самую, где лежал мой отец. Приехав, она все еще была в операционной. Когда доктор сказал мне, что у нее сломан позвоночник и что шансы на то, что она когда-нибудь снова сможет ходить, близки к нулю, я подумал, что у меня из-под ног выбили землю. А потом мне пришлось рассказать родителям, потому что никто еще не сообщил им о катастрофе.

Он сделал паузу, боль от этого воспоминания была ощутима. Я переплела наши пальцы, желая быть рядом с ним в тот день.

— Войдя в больничную палату отца и увидел, что он и мать уже на грани того, что они могут вынести, я подумал, не солгать ли им, но они заслуживали знать правду. Мать разрыдалась, а отец попытался встать с постели, хотя операция была сделана только накануне. Они не винили меня, и от этого мне почему-то становилось только хуже.

— Но ты же не вел машину. Работа телохранителя заключалась в безопасности Эммы и чтобы доставить ее домой в целости и сохранности. Ты не мог знать, что она попадёт в аварию. Ты пытался выполнить свой долг перед Нарядом, как твой отец, вероятно, и ожидал от тебя. Ты не сделал ничего плохого.

Улыбка Данило была мрачной.

— Я все еще чувствую, что это моя работа охранять мою сестру. Она так любила балет, и была действительно талантлива, а потом в один момент его у нее отняли без всякой ее вины. А все потому, что ублюдок телохранитель почувствовал себя спровоцированным другим водителем и решил поучаствовать в уличной гонке. Этот мудак употреблял алкоголь.

— Что с ним случилось?

На секунду в его глазах отразилась жестокая жестокость, и я знала ответ.

— У него была заслуженная смерть, он молил о пощаде, но ему отказали точно так же, как Эмме отказали в нормальной жизни.

Я сжала его руку.

— Эмма такой позитивный человек. Она сильная. Она принимает это с таким изяществом. Сомневаюсь, что она винит тебя.

— Не винит. Она говорила мне это неоднократно, но, как и ты, она слишком добра для этого мира, София.

Я поджала губы.

— Быть добрым не значит быть слепым к правде. Ты не был виновен. Конец истории.

— Похоже, ты не оставляешь мне иного выбора, кроме как поверить тебе на слово, — сказал он с едва скрываемым весельем.

Я уперлась ему в грудь, стараясь выглядеть суровой.

— Совершенно верно. Я буду твердо стоять.

Он покачал головой, посмеиваясь.

— Тогда у меня нет другого выбора, кроме как прислушаться к тебе.

Я наклонилась и поцеловала его.

— Ты скучаешь по ней? — осторожно спросил он.

Ему не нужно было произносить ее имя, чтобы я поняла, что он говорит о Серафине. Я была ошеломлена тем, что он поднял вопрос о моей сестре. До сегодняшнего дня он избегал ее, как дьявол избегает святой воды.

— Да, иногда. Особенно на Рождество или дни рождения, но иногда просто в обычных ситуациях, но это нормально. У нее своя жизнь, а у меня своя.

Я ждала его гнева, потому что он обычно быстро приходил, когда упоминался Лас-Вегас, даже мимоходом. Я подумала, не сказать ли ему правду, что несколько раз разговаривала с Финой по телефону, но потом решила этого не делать. Он воспримет это как предательство, что было еще одной причиной, по которой я не была уверена, смогу ли снова поговорить с сестрой.

— Ты?

Он нахмурил брови.

— С чего мне скучать по ней? Я никогда не проводил с ней время. У меня есть ты, и я не хочу никого другого.

Я прижалась к нему, жадно впитывая его слова. Они были сказаны без колебаний.

От прохладного ветерка по коже побежали мурашки. Данило погладил меня по руке.

— Может, нам зайти? Ты замерзла.

— Нет, — быстро ответила я. — Давай останемся ненадолго. Слишком красиво.

Данило кивнул, глядя на меня сверху вниз.

— Ты абсолютно права.

Глава 20

София

Небо было затянуто тучами, и темно-серое небо сгущалось на горизонте. Лениво позавтракав в постели, мы с Данило отправились на прогулку по лесу, прежде чем раскаты грома заставили нас вернуться в домик.

Как только мы оказались внутри, небо разверзлось и полил сильный дождь.

— Отличная погода для камина, — сказал Данило, собственнически целуя меня в шею, прежде чем направиться в гостиную.

Я улыбнулась, глядя, как он складывает в камин сухие поленья. Я переоделась из своей прогулочной одежды в более удобный шерстяной свитер и юбку, прежде чем спуститься вниз.

— Захвачу несколько закусок для пикника на полу, — сказала я мимоходом и направилась на кухню.

Пятнадцать минут спустя я вернулась с подносом шампанского, фруктового ассорти, бельгийских шоколадных трюфелей и французского сыра. В камине пылал огонь, и Данило уже собрал овчинные коврики вокруг камина.

Идя к нему, мой желудок сделал сальто о ранее забытом голоде. Я поставила поднос на пол и улыбнулась мужу. Он взял меня за руки и поцеловал ладони. Мы опустились на пол, моя спина прижалась к груди Данило, его ноги вытянулись по обе стороны от меня, Мы принялись за сыр и фрукты. В конце концов Данило открыл шампанское, и мы пригубили его.

Данило поцеловал меня в шею, затем осторожно опустил вырез свитера, обнажив мое обнаженное плечо. Его губы скользнули по моей коже.

— Ты невероятно красива, София. Каждый сантиметр тебя.

— Серьезно? — прошептала я.

Данило и раньше