Дар времени (ЛП) - Бет Флинн Страница 71

Томми знал, что должен запаниковать по поводу того, что говорила Джо, но ничего такого не было. Он почувствовал, как на него снизошло умиротворяющее блаженство. Он никогда не испытывал ничего подобного. Оно, вне всякого сомнения, не было земным. Джо склонилась над больничной кроватью, угрожая его жизни, и Томми знал всем своим существом, что это сойдёт ей с рук. Она была руководителем сестринской службы, а ее муж — главным хирургом. Они были близкими друзьями. Никто не заподозрит или даже предположить не сможет, что она стала причиной его смерти.

Ему следовало начать волноваться. Он должен был испугаться. Но, как ни странно, этого не было.

Томми почувствовал необъяснимую тягу. Зов. Ему казалось, что его куда-то зовут. Внезапно он увидел свет и возжелал оказаться рядом с этим светом больше, чем когда-либо в своей жизни. Даже поиски женщины, в которую он всегда был влюблён, длившиеся всю его жизнь, не тянули его так, как это делал свет. Женщину, которую он любил. Джинни. Его дети. Мими и Джейсон. Теперь он может их видеть.

Когда стал вспоминать прожитую жизнь, Томми получил дар прочувствовать каждый радостный момент, который когда-либо испытывал с ними всеми. Это было прекрасно, и чуть не затащило его назад, но не шло ни в какое сравнение со светом. Светом, который был настолько ярок, что должен был ослепить его.

Джинни.

Он не мог уйти. Не хотел уходить. Они нуждались в нем. Они нужны были ему. Тогда Томми попытался отвернуться от света, и именно в этот момент увидел это. Точно так же, как дар мгновенной радости, который почувствовал несколько секунд назад, он заглянул в будущее своей семьи. Томми видел их скорбь по поводу его смерти. И как бы сильно увиденное ни ранило его сердце, он знал, что она сменится окончательным принятием и покоем. Он знал, что о них позаботятся. Знал, что они будут жить счастливой и полной жизнью. Был уверен, что всегда будет занимать особое место в их сердцах.

И в глубине души понимал, что должен отпустить их. Отпустить ее.

Джинни.

Он заставил произойти то, что не было предначертано. Неужели он думал, что то, что он сохранил пару прихваток или выгравировал ее инициалы на Библии, будет иметь какое-либо значение при принятии решения об их будущем? Томми правда верил в то, что все, что он делал, просчитывая заранее или нет, было связано с тем, что он руководил судьбой, которой мог манипулировать в своих интересах? Он должен был двигаться дальше после того, как Гризз женился на ней? Ему следовало продолжить жить своей жизнью и дать другой женщине шанс?

Томми знал, что ответ — нет. Он провел лучшие пятнадцать лет своей жизни в браке с Джинни. Это привилегия, быть ее мужем и растить их детей, и он бы не променял ее ни на что. Сейчас он всем сердцем поверил, что в течение того короткого времени, что она была у него, она принадлежала лишь ему. Джинни любила полностью, честно и, безусловно, и он знал, что если очнётся, она проведет с ним весь остаток жизни. Но он был не уверен, что хочет просыпаться.

Джинни.

Стрельба была случайностью. Какая духовная сила подтолкнула его за день до этого уговорить ее надеть бандану? Его разум боролся с его же собственными мотивами. Он даже вспомнил, что сомневался в своем здравомыслии, когда у него возникла эта идея, но не смог ее отпустить. Это был его последний ход в шахматной партии, которую он начал так давно и позже забросил? Или Томми был настолько гордым, что не мог просто поверить на слово Джинни, что она хочет быть с ним? Он заставил сделать последний ход — и что доказать? Получить удовлетворение, глядя в глаза Гриззу и видя боль, которую принесет ему отказ Джинни?

Эйфория излилась на его душу умиротворяющим бальзамом, даря ему чудесную возможность заглянуть в собственное сердце. Нет, это не гордостью и не вызовом Гриззу была продиктована его настойчивость в том, чтобы она надела бандану. Здесь было нечто большее.

Гризз. Его заклятый враг столько, сколько он себя помнил. Но вдруг Томми перестал рассматривать его в таком качестве. Словно приподнялась завеса, и вместо бессердечного преступника Томми увидел мужчину, который, если Джинни ему разрешит, вернется и станет заботиться о его семье, и защитит ее. Мужчина, которого в один прекрасный день примет Мими, а Джейсон будет брать с него пример. Томми знал, что его мирское я было бы в шоке от такой мысли. Но у его души было другое мнение. Узрел ли он истину, или видел то, что подсунуло ему подсознание из-за его желания уйти к свету, не беря с собой вину или страх? И после этого он понял, что внутри света не будет ни страха, ни вины.

Джинни.

Все отрицательные эмоции, которые он когда-либо испытывал, исчезли в один миг. Больше не было ни ревности, ни отчаяния, ни депрессии, ни горя, ни страха. Ни капли ненависти. Испарилось даже его новоявленное презрение к Саре Джо. Угасло само по себе. Она все еще что-то говорила, стоя подле его кровати, но он ее уже не слышал. Он видел лишь маленькую девчонку, какой помнил ее ещё с детства. И ее растрёпанные косички и нос, усыпанный веснушками, и яснее всего он видел ее горе.

А вслед за тем Томми почувствовал то, чего не ожидал. Он почувствовал боль, которую она пережила, лишившись матери. Он чувствовал эту девочку, которая плакала так долго и так сильно, что глаза у нее совершенно заплыли. Он слышал ласковый голос Фесса, сжимавшего в объятиях свою единственную дочь:

— Ты теперь моя девушка номер один, Сара Джо. Теперь, когда мама на небесах, ты моя лучшая девушка, и никто никогда не займет твое место. — Неважно, насколько она заблуждалась, именно сейчас Томми понял, почему она сделала то, что сделала. И он простил. Как? Как он смог увидеть и прочувствовать все это?

Джинни.

Свет был теплым. Прекрасным и манящим, и Томми больше не хотел сопротивляться, но чувствовал, что должен. Ради нее. Ради его детей.

И тут он услышал голос.

— Томми.

Этот голос, он слышал его всего лишь в течение нескольких недель, и было это больше тридцати лет назад,