Беспринципная - Юлия Резник Страница 7

— Да разве же в этом дело, Арман Вахтангович? Мы в двадцать первом веке живем. Мне ЗППП, знаете ли, не нужны. А вы… С этой теткой потасканной… хм… Может, она не только вас обслуживает, откуда мне знать?

— Все, иди. Хватит. Чистый я… — он реально выглядит так, будто вот-вот инфаркт схлопочет. Надо, и правда, сваливать, вон как его проняло! И все же не могу не спросить напоследок:

— Что вы в ней только нашли? Она же старуха… Со мной тебе лучше будет… Я и моложе. И там…

— Выйди, мать твою!

Глава 4

Зоя

Ну и чего взбеленился, спрашивается? Как будто я неправду сказала! А то я не знаю, к кому он захаживает, ага… Мы с Седкой давно все выяснили! И если честно, меня даже разочаровал его выбор. Арман Вахтангович мог себе и получше даму сердца найти. Для этой же Марины он точно такой же шанс, как и для меня. Поди, несладко ей растить нагулянную еще в школе дочку!

Впрочем, сочувствия к ней у меня нет. Тут каждый сам за себя. И объективно у меня на руках все козыри — девственность, молодость, красивое тело. А Марина выглядит ровно так, как и положено выглядеть женщине ее возраста, у которой отродясь не водилось денег на салонный уход — плохо прокрашенные корни, легкая паутинка морщинок, чересчур яркий макияж и лишний вес, осевший преимущественно в верхней части тела.

Так вот, возвращаясь к моему вопросу… Он же понимает, что я права, так какого черта с таким бараньим упрямством отрицает очевидные факты? Из-за того, что мы дружим с Седкой? Может, поклясться, что от меня она ни о чем не узнает?

Так и не придя к каким-то однозначным выводам, решаю действовать по ситуации и сворачиваю к магазину. Если я не куплю продуктов — Генка, дай бог, только завтра чего-нибудь принесет. А мне сегодня готовить ужин.

Наполняю тележку четко по списку. Давно уже поняла, что без списка ходить в магазин — себе дороже. Обязательно накупишь какой-то фигни. Особенно если с голодухи. Глядя в телефон, подкатываю тележку к кассе и замираю, открыв рот. Это же надо! Легка на помине. Сюда устроилась, что ли? В другом же магазине еще недавно работала… Поближе к Арману Вахтанговичу подбирается?

— Что-то не так? — интересуется Марина, почувствовав мой интерес.

— Все так. Пачку "Кента" еще пробейте.

Недовольно поджав губы, встает. Нет, ну это вообще фу… Реально спина как у коня, я задница с кулачок. Живо, опять же, а над ним — настоящее вымя. Неудивительно, что Арман Вахтангович с такой жадностью на мои аккуратные двоечки пялился.

Пока Марина возится, доставая сигареты из ящичка, спрятанного за роллетом, дверь в магазин распахивается. Лениво перевожу взгляд на вошедшего. И подбираюсь тут же, ведь им оказывается Гаспарян! С удовольствием отмечаю, как, завидев меня, бедолага стекает с лица. Перевожу взгляд на его зазнобу и тут же возвращаю к Арману Вахтанговичу, насмешливо вздернув бровь. Гаспарян багровеет. Марина приосанивается. Видно, что ей и хочется и колется что-то сказать. Однако она все же не рискует обратиться к нему при свидетелях. Другое дело я!

— Добрый вечер, Арман Вахтангович. А вы домой, да? Скажете Седе, что я вечерком зайду? У нее там что-то с подачей документов не получается… — болтаю, словно Седка — это единственное, что нас связывает.

— Конечно, Зой. Кхм… Мне блок "Кента".

Излишне медленно собираю в пакет свои покупки, а сама все кошусь на соседа. Тот стоит, бесстрастно глядя перед собой. Руки сунул в карманы. Демонстративно смотрю на суетящуюся продавщицу. Чтобы достать сигареты, ей приходится повернуться спиной к покупателям, так что я могу на нее сколько угодно пялиться. Только зачем? Все нужное я срисовала сразу. Завладев вниманием Гаспаряна, делаю вид, что меня сейчас вырвет.

Руки в карманах сжимаются в кулаки. Он явно в бешенстве. Вот и славно. Добившись своего, сгребаю пакет и, бросив «Еще увидимся», выбегаю на улицу. Готова поставить свою годовую зарплату, что и Арман Вахтангович не задержится в магазине. Если у него и имелся настрой по-быстрому присунуть Маринке в подсобке, то я его напрочь отбила. Вот и славно.

Прибегаю домой. Краем глаза отмечаю, что двор опять зарос бурьяном, сквозь который едва пробиваются росшие здесь, сколько я себя помню, колокольчики да петуньи, что сама сажала, когда еще верила, что этот дом можно как-то спасти.

Взгляд цепляется за куски арматуры и древний, давно прогнивший велосипед, валяющиеся в полном беспорядке под покосившимся навесом. Сколько прошу младших навести здесь порядок — все без толку. У тех на уме одни гульки.

Убеждаю себя, что меня это не касается, и захожу в дом, а там…

— Блядь! — шепчу, зажмуриваясь на секунду.

— Зойка, что ли, явилась?! Ну-ка, дочь, иди скорей ужинать.

Заботливая какая! Сцепив зубы, захожу в кухню. Дом, милый дом. Кислый аромат самогонки и кильки в томатном соусе. Рассыпанная по всему столу соль. Кое-как покромсанные огурцы и стремного вида колбаса… Две бутылки беленькой. И какой-то незнакомый мужик в кепке. Никак папка номер шесть. Ну, это, конечно, если он не скипнет раньше, чем мать опять залетит.

— На выход. Все. Сейчас же. — Если бы голос мог замораживать — они бы уже превратились в сосульки.

— Да ладно тебе, Зой! — мать закатывает глаза. — Чего ты как мегера сразу…

— Вон! — повторяю, — Ген, помоги, — оборачиваюсь к подоспевшему брату.

— Нормально же сидели. Нехорошо так, девушка, с матерью…

— Давай-давай, дядя, двигай.

— Зой, — у матери на глазах выступают пьяные слезы. — И правда. Как-то не по-людски.

— В беседке продолжите. Мне еще есть готовить…

Решив не испытывать судьбу, компания предусмотрительно вываливается во двор.

— Ушли? — в кухню забегает Алиска. Киваю.

— Спасибо, что забрал, — перевожу взгляд на Генку. Не знаю, зачем его благодарю каждый раз. У нас такая договоренность — я мелкую отвожу, он — забирает. Вроде бы все по-честному. — Голодные?

Делаю лапшу, мелко режу курицу, подсаливаю, добавляю луковицу. Готовлю молча, только Алиске, которая все чаще берется мне помогать, изредка что-то подсказываю. Гена тем временем уже протирает стол, пододвигает табуреты. И мне не нужно даже о том просить. У нас давно уже телепатия. Мы с Генкой как пара пенсионеров, отметивших золотую свадьбу. Было бы смешно, если бы не было так грустно.

После еды Гена собирает тарелки и относит их к раковине. Я переодеваюсь, закалываю волосы, сгребаю в грязную простынь белье,