Спаси сердце короля - Фэя Моран Страница 7

Не могу даже представить, чтобы Вистан Харкнесс мог вызывать иные чувства, кроме омерзения, ненависти и желания выстрелить ему в лицо или вцепиться зубами в горло. Чёртов урод, которому теперь положено гореть в аду.

– Однажды, спустя какое-то время он познакомил меня с ней. Со своей невестой. С Натали. Она была напуганной молодой девушкой, не понимающей, что происходит и во что её жизнь внезапно превратилась из-за глупого желания какого-то мальчишки. Но, попав к Харкнессам, невозможно уйти, если они сами не разрешат тебе этого. Вистан отошёл всего на мгновение, и она вцепилась в меня. Умоляла о помощи. А я решил не держать её в неведении и не обнадёживать. Сказал правду. Всё как есть. Что ей не уйти из этой семьи.

Внезапно я понимаю чувства Натали. То, что она испытывала в тот момент. Мы с ней так похожи. Я могу в деталях представить всё, что происходило в её голове.

– Кто всё-таки убил её, пап? Если ты этого не делал, с чего они все решили, что это именно так?

Папа прочищает горло и нехотя отвечает мне:

– Это прозвучит омерзительно, дочка, но я скажу тебе правду. Всё дело в том, что… – Он делает глубокий вдох, собираясь с мыслями. – Я просто полюбил её.

Я застываю как статуя, а рот приоткрывается в немом возгласе. Всё, что я испытываю, – это удивительное, почти болезненное чувство недоумения.

– Я знал, что не смогу быть с ней, знал, что это было безнадёжно с самого начала, но… мне захотелось спасти её от этого безумия.

Горло у меня пересохло, но я с трудом всё же выдаю:

– Но тогда кто же её.

– Уверен, сам Вистан или его люди по его приказу. Растерянно качаю головой, словно то, что жестокий и бессердечный босс «Могильных карт», убивший собственную жену, – это не нечто обыденное. Будто я этому не верю, хотя всё и так очевидно.

– Он узнал о моих планах помочь ей. Нашёл письма, с помощью которых мы с ней общались, используя одну из горничных. В которых обговаривали возможный её побег. Он был в ярости. В тот день Вистан назначил встречу, бросил мне в лицо все эти письма, сказал, что всё знает. Мы хорошенько подрались с ним, разбили друг другу лица. Он вообразил себе, что мы с Натали имели какую-то связь. А она у Харкнессов карается смертью… Разумеется, это касается женщин вне их рода.

Меня вот-вот затошнит от очередной порции ужаса. От того, какие картинки воссоздал мозг.

Всю жизнь он свято верил в то, что его любимую мать убил мой отец. Всю жизнь он считал нашу семью заклятыми врагами и поклялся отомстить. А всё это время, возможно, убийца его матери находился рядом, дышал с ним в одном доме, спал в соседней комнате, завтракал, обедал и ужинал за одним с ним столом. Возможный убийца его матери сделал из него марионетку, врал в лицо, просто использовал для своих целей. Всё это какой-то кошмар!

– Но как ты мог всё это проворачивать, если был женат на маме? – спрашиваю я, нахмурившись. – Как ты утаивал это от неё? Свою вторую жизнь.

– Она знала обо всём с первой нашей встречи. Я ведь женился на ней, едва мне исполнилось девятнадцать. Я не собирался ей врать или скрывать что-то о себе. Твоя мама знала о том, кем я являюсь, о том, чем занимаюсь. Мы придумывали правдоподобную ложь о моей семье вместе. О Норвудах, которыми стали. Джозеф давным-давно разорвал все связи с семьёй, сменил фамилию. Мой брат всегда отличался от меня. Он с самого начала шёл против отца и мечтал служить на стороне добра. Ещё в восемнадцать съехал из дома и поступил в полицейскую академию. Я много лет виделся с ним тайно.

Передо мной снова раскрываются загадки, которым будто бы нет конца. Я никогда после выяснения правды о «Кормаке О’Райли» не задумывалась о том, почему же Джозеф носит фамилию Норвуд. Вопрос с дедушкой и бабушкой с отцовской стороны тоже закрыт: я никогда с ними не виделась, и мне говорили, что они умерли до моего рождения. Видимо, это тоже было враньём.

– Когда ты родилась у нас, – продолжает говорить папа, переводя дыхание, – когда я взял тебя на руки впервые, я понял, что так больше продолжаться не может.

– И ты сменил фамилию вслед за Джозефом, – договариваю я за него.

Он кивает.

– Я так сильно хотел тебя уберечь, дочка, что не видел другого выхода.

Я напрягаюсь от этого признания. Потому что по интонации понимаю, что он имеет в виду что-то другое.

– Что ты сделал, пап?

– В тот же день, когда Вистан обнаружил наши с Натали записки, я признался своим в том, что хорошо знаю о делах Вистана, в том, что близко общался с ним, затем пошёл на сделку со своим кланом, чтобы получить возможность начать новую жизнь. – Я вижу, как тяжело ему признаваться в этом, будто его всё ещё это гложет. – Я предал Вистана. Он часто напивался, когда мы проводили время в барах, так что много рассказывал мне о внутренних делах «Могильных карт».

Ему не нужно продолжать, чтобы я успела сопоставить одно со вторым. Я сразу всё понимаю и завершаю его признание сама:

– И ты передал всё услышанное ирландцам.

Его молчание сейчас означает согласие, так что я тяжело вздыхаю. Ужасно. Теперь весь этот гнев Вистана понятен мне. Как и понятно, из-за кого именно семь лет назад у «Могильных карт» были огромные проблемы, о которых мне однажды поведал Зайд. А ещё понятно, зачем он зацепился за возможность отомстить моему отцу якобы за убийство Натали, хотя сам это убийство и совершил. Всё это было местью не за смерть жены, а за предательство лучшего друга. Бог ты мой!

Полагаю, он убил бы отца гораздо раньше, если бы знал эту правду.

– Получается, тебе было… – я быстро высчитываю в голове цифры, – около тридцати восьми, когда ты ушёл, а я родилась у вас, когда тебе было двадцать семь. Ты потратил одиннадцать лет на то, чтобы уйти?

– Уход из мафии сложен и имеет кучу нюансов. Но у меня было много времени придумать правдоподобную легенду для своей новой жизни, избавиться ото всех старых