Призрачный рай - Mila Moon Страница 62

— Что, прости?

— Уборщица, — лепечет бедолага, опуская взгляд на свои сцепленные в замок пальцы.

— Но у меня есть уборщица, — непонимающе бормочу, махая рукой, чтобы она прошла в номер. Дейзи семенит за мной. Чувствую, как ее зеленые глазки пожирают меня, но сейчас волнует другое: новая уборщица? Какого черта? Что за дебильное начало дня?

— Почему никто не предупредил? Где Ливия? — стреляю вопросами, резко разворачиваясь.

Шатенка нервно теребит кончик хвоста и щебечет:

— Я не знаю. Меня предупредили утром, что я убираю ваш номер…

Массирую виски и взлохмачиваю запутанные волосы, не понимая, что вообще происходит.

— Ладно, — вздыхаю и оглядываю Дейзи с головы до ног. Она хорошенькая, но слишком предсказуемая. Уверен, что только помани, и она быстро раздвинет свои ножки. Скучно, не то, что третья мировая с колючкой. Мысли о ней снова вызывают новые вопросы и улыбку.

— Что ж, милая, тогда приступай к своим обязанностям. Только помни об одном важном правиле: ничего не лапать, не прикасаться к моим вещам. Ты же не хочешь проблем, не так ли? — обманчиво спокойным голосом произношу, склоняя голову набок и наблюдая за ее реакцией. Щеки пунцовые, глаза от испуга лихорадочно блестят, становится даже жаль ее, поэтому смягчаюсь и приветливо улыбаюсь. Дейзи кивает, и узкие плечики облегчённо опускаются, когда наши взгляды пересекаются.

Усмехаюсь и запираюсь в ванной, принимая контрастный душ, чтобы быстрее прийти в себя. Размышляю о Ливии. Ситуация ввела в небольшой ступор, надо бы поговорить с ней после фотосессии. Возможно, нас кто-то мог видеть, и ей досталось от менеджера? Хреново, если у нее из-за меня проблемы.

Друзья-дауны заваливаются в номер, пугая до смерти Дейзи своими шуточками и косыми взглядами, и выливают ведро вопросов на мою до сих пор гудящую голову. Хочу заткнуть их, но без толку — сегодня я в режиме овоща, даже не могу нормально язвить, дать отпор, что им, конечно, на руку.

Полдня пролетают, как в тумане. Я ужасно торможу, несколько доз кофе не помогают и не приводят в чувство, под конец дня организм требует только одного — послать всех на четыре стороны и поспать. Но я терплю пытку, когда рожу мажут какими-то странными кремами и пытаются сделать из меня человека, а не заспанное чмо.

— Эй, эй, эй, дорогуша, — уклоняюсь от карандаша, который сует в глаз девушка-стилист, и недовольно морщусь. — Я что на гея похож?

Она только смеется и объясняет, что это для образа.

— Сделать выразительнее глаза.

Я надменно хмыкаю и в упор смотрю на нее, отчего щеки девушки розовеют.

— Милая, я могу своим взглядом поиметь и без всяких подводок.

Рыжеволосая вспыхивает, бормочет о «невозможных» рокерах, но все же убирает «орудие пыток» в сторону. Так-то лучше. Удовлетворенно откидываюсь на спинку стула и терплю дальше мучения.

В отель возвращаюсь поздно с одной мыслью: поскорее упасть и уснуть без задних ног, но вспоминаю, что еще предстоит разбор полетов с колючкой. Тащусь к ее номеру и стучусь, поглядывая по сторонам, но в коридоре пусто. Никто не открывает. Достаю телефон и тихо присвистываю: на часах уже 10:32 рм. «Наверное, спит». Стучусь еще и параллельно набираю ее номер, слыша, как за дверью раздается мелодия, шаги, затем щелчок. В проеме показывается лицо Ливии. Как только наши взгляды встречаются, она недовольно хрипит:

— Что ты здесь забыл?

— Грубиянка, — протискиваюсь мимо оторопевшей девушки, потирающей глаза, и прикрываю дверь. Колючка складывает руки на груди и хмурится, кидая на меня свирепый взгляд. Удивляюсь, с чего вдруг столько негодования и злобы: вчера она смущалась, сегодня готова достать бензопилу и устроить расчлененку. Глаза скользят по ее оголенным ногам, замирают на коротких шортиках персикового оттенка и двигаются дальше, исследуя сердитое выражение лица. Меня так и подмывает спросить, почему она смотрит на меня, как будто я главный враг государства, но колючка опережает, сверкая гневно карими глазами, которые в тусклом свете бра становятся еще притягательнее.

— У тебя наглости хватает ко мне заявляться? — ошарашивает вопросом и своим враждебным тоном.

Я стараюсь перевести все в шутку, не смотря на ее возмущенный взгляд, и пожимаю плечами.

— А ты забыла? У меня ее в избытке.

Скидываю куртку и падаю по-хозяйски на расстеленную кровать, ощущая сладковатый аромат карамели. Ливия убивает своим испепеляющим взглядом, от которого на лице появляется широкая улыбка от уха до уха. Усталость и сон отходят на задний план, когда колючка показывает свои иголки.

— Убирайся, — выпаливает она и дергает требовательно за футболку.

— Объясни, что за фигня произошла сегодня утром? — не обращаю внимания на ее грубость. У нас вечно все заходит в крайности.

— Объяснить? С чего это вдруг? — сужает она глаза, затем щелкает пальцами и качает головой. Вопросительно смотрю, до сих пор не въезжая, что случилось, и почему она резко изменилась. — Точно. Я забыла, что передо мной профессиональный актер.

— Что? — медленно приподнимаюсь, глядя в ее полыхающие яростью глаза.

— Хватит! — взрывается Ливия и настойчиво тянет за ворот футболки, но я перехватываю ее запястья, которые она сразу же вырывает и отходит.

— Какого хрена? — мрачно спрашиваю, запуская пальцы в волосы, и растрепываю их.

— Это мне хочется знать, какого хрена ты такое дерьмо, Оззи?

Я оторопело встаю и двигаюсь в ее сторону, но Ливия огибает стол и качает головой, выставляя вперед руку.

— Ливия, скажи нормально, хватит этих недомолвок. У меня и так стремный день, а разговор с тобой просто вишенка на торте, как я понимаю, — недовольно произношу, мрачно посмеиваясь и все так же наступая на нее. — Это из-за прогулки?

Она издает нервный смешок, спотыкается и чуть не падает, вызывая усмешку, которая быстро исчезает.

— Не притворяйся, — выдыхает колючка, растерянно оглядываясь, и упирается в стенку. В глазах мелькает паника, но она берет себя в руки и с вызовом смотрит мне в лицо, поднимая голову. — Я слышала.

Щурюсь и дергаю за пирсинг в брови, ища в ее взгляде ответ, но там только бушующий ураган ненависти.

— Слышала что? — решаю спросить.

Ливия пытается обогнуть меня, но я выставляю руки и упираюсь ладонями по обе стороны от ее головы, не давая путей к отступлению. Колючка рассерженно сопит и тихо смеется.

— Какой же ты лицемер. Черт… Я… Поражена. Все твои трогательные речи — мусор! Ты просто лжец!

Я наклоняюсь, и мы чуть не касаемся носами, но Ливия вжимается в стенку и отворачивается.

— У меня был сложный день и ссора с тобой — последнее, чего я хочу, ясно?

Молчит. Требовательно беру за подбородок и разворачиваю к