Цветок зверя - Шелби Мануэль Страница 61

Однако, когда мы добрались до вершины, виды открылись великолепные. Но меня более чем немного нервировало то, что, насколько я могла видеть с вершины утеса, там было только ещё больше леса. Вдалеке виднелись огромные горы, в которые я предпочитаю верить, что это горы Рокки. Я не хочу знать, находимся ли мы на другом континенте. Мне нужно верить, что я не так уж далеко от... дома. От этого слова у меня немного скручивает живот.

Несмотря на противоречивые эмоции после нашей сегодняшней прекрасной прогулки, я чувствовала себя довольно отвратительно, когда мы, наконец, вернулись. Вот почему я сразу же приняла душ и выбрала свое голубое струящееся платье с запАхом, чтобы насладиться солнцем.

Мое тело болит, но, к его чести, моим ногам стало лучше после того, как он научил меня сгибать их в зависимости от окружающей среды. Может быть, он снова помассирует мне их. Я медленно моргаю, позволяя воспоминаниям о его больших, теплых руках еще больше согреть мою кожу.

У него, должно быть, хватит сил помассировать меня, если я попрошу. Я имею в виду, он прыгал по выступам скал, тащил меня за собой, лазил по деревьям, чтобы найти мне фрукт, а теперь рубит поленья. Я шучу по этому поводу, но если бы кто-нибудь сказал мне, что он на самом деле робот, я, возможно, поверила бы ему.

Я сую книгу под мышку и расправляю платье, прежде чем взять стаканы с водой и выйти на улицу. Когда мой взгляд останавливается на нем, мне приходится ухватиться за перила, когда я чуть не оступаюсь.

На нем темно-зеленые брюки-карго и облегающая черная футболка с коричневыми подтяжками, подчеркивающими его широкую грудь. Когда мы отправлялись в поход, на нем была красная клетчатая рубашка, так что я не слишком отвлекалась на его тело. Не сказать, что никогда, но и не так часто. Солнце играет на его загорелой коже, и его плечи ссутуливаются, когда он опускает топор на огромный пень.

— Ублюдок, — рычит он на широкую часть ствола дерева, когда она не раскалывается, и у меня отвисает челюсть. Когда он вытирает пот со лба, на нем остается грязная полоса.

Он снова взмахивает топором, заведя руки за спину. Я не могу не вздрогнуть, звук эхом отражается от деревьев, когда он опускает его, раскалывая дерево на фут или около того, но не до конца. Он тяжело дышит, и все его мышцы напрягаются, когда он снова опускает топор. Обрубок трескается наполовину, и на его лице появляется зловещая ухмылка.

— Давай, ублюдок. Сломайся для меня, — выдавливает он, и хныканье вырывается из моего пересохшего горла. Он закидывает топор обратно за плечи и опускает его, каким-то образом замедляя время на мгновение. Громкий треск раскалывающегося огромного пня эхом разносится вокруг нас. Вау.

Я заставляю свои ноги оставаться устойчивыми, когда подхожу к нему. Он бросает свой топор в сторону образовавшейся кучи, прежде чем проделать то же самое с обрубками.

— Спасибо. — Он поднимает край футболки, чтобы вытереть пот с лица, и мой язык непроизвольно выскальзывает, чтобы облизать губы. Он хватает стакан, прежде чем осушить его до дна, и вытирает рот тыльной стороной ладони. Иногда я ненавижу, когда он ведет себя так грубо. Но... не всегда. Городские парни, которых я знала, иногда были вежливыми, болтливыми и немного чопорными. Некоторые другие фотографы побывали по всему миру, но я не знаю, встречала ли раньше парня, который хотя бы колол дрова.

— Ты хочешь еще? — Я пытаюсь придать своему голосу твердость, но получается с придыханием, отчего его брови медленно сводятся, когда он наклоняет голову. Я не отвечу ему, если он спросит, что я чувствую прямо сейчас. Это может только доказать, что то, что он сказал на прошлой неделе, было правдой. Я не готова к тому, что он окажется прав.

Не дожидаясь его ответа, я поворачиваюсь и поднимаюсь обратно на крыльцо. Сев на качели, я открываю книгу, заставляя себя отвести от него взгляд. Пока он продолжает рубить, я понимаю, что это невозможно.

Когда я видела его агрессивным, то приходила в ужас, поэтому у меня не хватало мозгов понять, как он на самом деле выглядит, когда что то делает. Его сила потрясает меня каждый раз, хотя я отчаянно сопротивляюсь ей.

Это самое долгое время, когда я наблюдала за ним без того, чтобы он смотрел на меня. Он всегда смотрит на меня, но прямо сейчас, как будто меня не существует. Он даже ничего не сказал о моем платье. Мне нужно научиться игнорировать его таким же образом.

Я распускаю пучок и расчесываю волосы пальцами, прежде чем пододвинуться к краю сиденья и сбросить обувь. Я буду наслаждаться погодой, если вдруг у нас снова похолодает, как на прошлой неделе.

Перекинув лодыжки через перила, чтобы солнце грело мои ноги, я откидываю голову назад и закрываю глаза, зная, что не смогу сосредоточиться на своей книге, когда такой робот-лесоруб вон там.

— Черт, ты заставила меня поработать над этим, — выдыхает он, и я не могу удержаться от хихиканья. — Ты снова смеешься надо мной?

Он откидывает голову назад, чтобы перевести дыхание, когда я, приоткрыв один глаз, смотрю на него. Он приподнимает футболку и снова вытирает лицо ее подолом. Он делает это нарочно.

— Никогда не видела, чтобы кто-нибудь так сильно ругался в адрес деревьев. — Я слежу за линиями его точеного живота и чернилами, покрывающими его.

— Однажды ты назвала уличный фонарь "капризной сукой". — Он кладет еще один невероятно большой обрубок на пень, и я проглатываю свой ответный выпад, потому что он одним взмахом раскалывает новый кусок. Летят щепки, и он рычит, как медведь, на ошметки, чтобы рассмешить меня. Я снова закрываю глаза.

Я опираюсь ногами на перила, чтобы раскачиваться взад-вперед, в то время как моя кожа продолжает гореть. Он колет гораздо больше дров, чем, по моему мнению, было необходимо, но слушать его сбивает с толку и увлекает, и я надеюсь, что он будет колоть и дальше.

Я лишь изредка поглядываю на него, но он продолжает игнорировать меня. На самом деле это начинает меня беспокоить. Я полностью открываю глаза, только когда он взбегает по ступенькам. Я ожидаю, что он спросит меня о чем-нибудь или скажет, что я идеальна, но