Охота на Трясогузку - Алиса Перова Страница 6

нелегко, но потом привыкаешь и даже начинаешь получать удовольствие от процесса. То же самое и с карьерой. Высокооплачиваемая работа и престижная должность — это серьёзная ответственность и большая самоотдача. Взбираться наверх тяжело, но если не сдаться в начале пути, то постепенно начинаешь адаптироваться и ускоряешься.

Наверняка это правило должно работать и в личной жизни. И привлекательный внешний вид, и высокий социальный статус, и счастливый брак — это всегда большой труд, необходимость чем-то жертвовать и, конечно, это только наш выбор. Вот и я, сделав, на мой взгляд, правильный выбор, продолжаю верить, что при должных обоюдных усилиях мы с моим избранником станем идеальной парой.

Ещё немного потерпеть — и нервы успокоятся, и на душе станет легче. А пока я спасалась, как могла…

Спасалась на работе, в которую впрягалась с таким рвением, что двое моих подчинённых спешно написали заявление по собственному желанию. А ещё меня спасали танцы и, конечно, мои любимые девчонки — терпели меня, поддерживали и, как всегда, прощали. Как непослушного ребёнка или домашнюю сумасшедшую, которая не ведает, что творит. Мне очень часто казалось, что я не заслужила их любви, но от обиды и горечи все больше исходила ядом. А в последние дни я превзошла саму себя.

И чтобы хоть как-то реабилитироваться перед своими близкими, я пригласила их всех в свадебное путешествие. Маму я, конечно, позвать не рискнула, хватит с неё и того, что я позволила ей украсить своим присутствием уже вторую мою свадьбу. Да и не жалко — пусть Гор видит, с кем связался. Мам не выбирают!

А вот страну для свадебно-новогоднего путешествия выбирают очень даже придирчиво, и именно это я поручила сделать Стешке. Почему-то я была уверена, что младшенькая захочет в Австралию. Я и сама мечтала побывать там снова, но… сестрёнка всех удивила. От её выбора даже у Айки загорелись глаза, но они с Кириллом сразу соскочили — работа-дети-работа!

Зато Гор даже глазом не моргнул, и в тот же день заказал большой тур на шесть персон. За это я особенно ему благодарна, потому что на данный момент предстоящее путешествие — это самый позитивный момент в нашем супружестве. Только бы больше никто не слился…

— Шурка! Шурик! — шипит мне на ухо мама. Всё же не выдержала тягостного молчания.

Витая в собственных мыслях, я даже не заметила, когда она успела перебраться со своего сиденья и приклеилась ко мне.

— А Степашка-то когда будет? Она на свадьбу успеет?

— Успеет, они уже в Москве.

На слове «они» мама кривится, но недовольства не высказывает. Я ведь уже говорила, что наша родительница сегодня на редкость покладистая? И даже её платье выглядит почти приличным — всего лишь на ладонь выше колен и со скромным вырезом, открывающим лишь ложбинку, а не всё вымя. Взрослеет мамочка.

— Шур, как же ты могла не позвать Алекса, — в сорок пятый раз сокрушается мама. — Он обиделся, между прочим.

— Когда ты станешь выходить замуж, непременно его пригласишь.

С Алексом, моим братом-близнецом, мы не были близки даже в детстве, а сейчас и вовсе чужие люди, поэтому нечего ему делать на моей свадьбе. Да и встреча с Айкой для него чревата неприятностями. Но маме, конечно, обидно за сынулю.

Она ещё продолжает спрашивать про папу, про бабушку, про моих коллег (этим уж точно не место на моей свадьбе), но я ограничиваюсь кивками, гримасами и односложными ответами.

— А Павлик-то будет? — наконец-то озвучивает мама свой главный вопрос.

Пф-ф, Павлик! Как начальника, его, конечно, можно было пригласить, но как бывшего свёкра — неуместно.

— Нет, — отрезаю я, и мама, обиженно пыхтя, выдаёт совсем некстати:

— Ну, хоть бы музыку тогда включили.

Да какая музыка — подъезжаем уже. Но Гор снимает трубку внутреннего телефона и командует водителю:

— Дмитрий, организуй музыку.

Однако наш извозчик то ли пьян, то ли забыл, по какому поводу праздник, потому что салон наполняется зверским рычанием:

'Границы ключ переломлен пополам,

А наш батюшка Ленин совсем усоп,

Он разложился на плесень и на липовый мёд,

А перестройка всё идёт и идёт по плану…'

Гор кривит губы в усмешке, Элка с мамой в шоке, а я в ярости. Нет, я ничего не имею против «Гражданской обороны», но-о…

А, всё равно! Потому что мы уже приехали.

Сегодня пятница, и небольшая парковка у Дворца бракосочетаний битком забита машинами — ни одного свободного местечка. Но нам-то что — мы блокируем всем выезд и степенно выгружаемся.

«А моей женой накормили толпу…» — вырывается из лимузина на морозный воздух наш «свадебный марш». У входа в загс, размахивая замёрзшими цветами, пляшут наши гости, то ли от радости, то ли от холода. Неподалёку на главной городской площади сверкает нарядным убранством новогодняя ёлка. И вроде бы всё идёт по плану… и моё неустойчивое настроение тоже скачет вверх.

Я обязательно буду счастливой!

* * *

На пути к своему счастью я цепляюсь за локоть Гора и краем глаза замечаю бегущую через дорогу Айку. Интересно, откуда она мчится, если её машина стоит здесь? Ответ находится быстро — припаркованный у тротуара автомобиль Рябинина-старшего. За тонированными стёклами водителя не видно, но я не сомневаюсь, что это Пал Ильич. Надеюсь, он не собирается сорвать мою свадьбу? Вообще-то, на него не похоже… но, что бы он там ни задумал, ему это в любом случае не удастся.

Я ускоряю шаг, уже таща за собой Горского, и у дверей загса оглядываюсь — машина по-прежнему на месте и пыхтит выхлопной трубой. Значит, просто приехал убедиться. Ну что ж, смотри, Рябинин.

Суета раздражает. Мы могли всё сделать иначе — быстро, тихо, без проволочек и торжества, но Гор решил иначе. Это странно, потому что ему весь этот пышный антураж точно не может нравиться. Но он терпеливо ждёт, когда нас пригласят к основному действу и благосклонно взирает на гостей. Я же не вижу и не слышу никого. Замуж хочу — срочно! Чтоб сделал дело — и-и…

— Сашенька, — сжимает моё запястье Инесса Германовна. — Ты совсем меня не слышишь? Я говорю, что ты у нас самая красивая невеста. Правда, Егор? А вы заметили, что все мужчины не сводят глаз с нашей огненной красавицы? Жаль, что очень часто такие роскошные женщины, выходя замуж, меняют внимание многих мужчин на невнимание одного-единственного. Но каждый сам творец и пиздец своего счастья.

Инесса нарочито тоскливо вздыхает, а Гор меняется со мной местами и что-то очень тихо говорит ей. Но эта бесстрашная