За соседней дверью - Мария Вэйдер Страница 6

– Черт, в этот раз ты переборщил, – высказался Майкл, глотнув пива.

Я кивнул и тоже влил в горло холодный напиток.

На друге была очередная футболка с изображением обложки какой-то настольной игры про магов. Одна из прекрасных черт Майкла Райта – абсолютное забивание на чужое мнение.

– Как думаешь, он правда переведет тебя в частную школу? – поинтересовался он.

– Ага, – пробурчал я в ответ, рассматривая деревянный потолок.

– Он постоянно тебя этим пугает, – изрек Майкл. – Пустые угрозы.

– Ты не видел, как он это говорил, – произнес я, вспоминая выражение лица отца.

Майкл хмыкнул и встал с дивана, чтобы поднять одно из сидений.

– Ты что делаешь? – спросил я.

– Я кое-что достал, – пробормотал друг и вытащил находку. На его ладони лежали две сигары, точно ему не принадлежавшие.

– Ты прячешь сигары под диванной подушкой? – уточнил я, рассматривая золотые эмблемы на них.

– Ну да, – пожал плечами Майкл.

– Миссис Райт не приходит сюда пылесосить?

– Уже нет. Недавно она сказала, что я должен сам здесь прибираться.

По сути, эта женщина дала моему другу идеальное место для хранения запрещенки. Убирался ли он? Определенно нет. Прятал ли украденные у отца сигары? Определенно да.

– Будешь? – предложил он, протягивая одну.

Я знал, что пора отказаться от такого вида удовольствия, но не мог.

Вытащив из кармана джинсов любимую металлическую газовую зажигалку с выгравированным изображением черепа в языках пламени, я поджег сигару.

Это странно, но я находил себя в определенных материальных вещах, пусть и был фанатом «Бойцовского клуба»[6]. Мой мотоцикл, старая кожанка, зажигалка – все это говорило обо мне. Эти вещицы были со мной в самые разные периоды жизни, и через какое-то время я начал ими по-настоящему дорожить, поэтому мог понять желание супругов Райт хранить ненужное барахло.

Мы закурили и подняли целое облако дыма, окутавшее нас с головами.

– Когда вернутся твои родители? – буркнул я, выпустив очередной клуб дыма. – Через неделю. Мама захотела поехать на очередной фестиваль сыров.

Я засмеялся, услышав словосочетание «фестиваль сыров», и снова припал к сигаре. Так мы просидели до самого вечера. Болтали и курили, забыв о мрачных последствиях моего недавнего поступка.

* * *

Вечером того же дня я набрался смелости зайти к отцу в кабинет. Он скривился над документами, которые освещала одна настольная лампа.

Кабинет напоминал своего владельца: старомодный, строгий, но со вкусом. Стены были обклеены обоями в темнозеленую шотландскую клетку и контрастировали с белым потолком – единственной светлой деталью в помещении.

Комнату украшала деревянная мебель в английском стиле. Посередине расположился длинный, заваленный бумагами письменный стол. К нему прилагался стул с кожаным коричневым сиденьем. К стене был прижат огромный шкаф, также наполненный документами, папками и старыми книгами любимых классиков отца.

На столе папа расставил бронзовые статуэтки в виде «сильнейших», по его мнению, зверей: лев, крупная собака и какое-то непонятное чудовище с головой дракона. Не знаю, как туда затесалась крошечная лошадь, но мне, в принципе, все равно.

– Можно? – Мой голос прозвучал небрежно, но увлеченный работой отец этого не заметил.

В свечении настольной лампы он был похож на Сатану, перебирающего списки своих жертв. Хотя постойте… он именно этим и занимался. Отец рассматривал списки компаний, которые пытались ослабить влияние его долбаной фирмы «Все для растений» на природу.

– Чего тебе? – бросил он, не отрываясь от бумаг.

Вероятно, папа до сих пор злился на меня из-за выходки, что было неудивительно.

– Прости, – промямлил я. – Такого больше не повторится.

– Конечно не повторится, ведь ты переходишь в частную школу. Там у тебя будет новая компания без отшельников, с которыми ты находишь проблем на мою голову, – ответил он, продолжая помечать что-то в документе.

– Ты же это не серьезно, – пытался утешить сам себя я.

– Завтра с утра доставят твою форму, – жестко сказал отец, лишая меня возможности возразить или попытаться подействовать на его решение. – А теперь оставь меня. Мне нужно работать.

Мой мозг осознал, что ловить уже нечего. Я бы просто потерял время, если бы попытался отговорить его от идеи сбросить меня к местным мажорам. Если он чего-то захотел, то так оно и будет.

Отец привык, что он главный в наших жизнях и спокойно может принимать важные решения за нас. Я пытался время от времени противостоять ему, но это не сильно помогало. И теперь оставалось только смириться с реальностью, поэтому я вышел и закрыл за собой дверь.

– Черт! – выругался я со всей злостью, которая скопилась во мне за годы, прожитые с ним под одной крышей.

– Не выражайся! – воскликнула мама, раскладывая посуду по кухонным шкафам.

В ответ на ее замечание я лишь промолчал и, хмурый, как туча, поднялся наверх в надежде никого не видеть до утра. Разве что…

Я зашел в комнату и выглянул в окно, заметив маленькую Джун. Ее стол располагался прямо у окна, что обеспечивало мне идеальный обзор. Девушка в очередной раз проводила вечер выходного дома.

Желтоватый свет настольной лампы освещал маленькую область комнаты, создавая уютную атмосферу. Хотел бы я быть рядом с ней в этот момент. Соседка закинула ноги на стол. На ней красовались клетчатые красные штаны и серая футболка с надписью «Fuck it». Растрепанные волосы спадали на плечи, придавая ей непринужденный вид.

Джун читала очередную книгу. Она постоянно читала, почти все время, как переехала сюда. Я вел себя как маньяк, наблюдая за ней из своего окна, но не мог оторваться. Она такая красивая… Только ее я хочу видеть, когда мне паршиво.

Еле оторвавшись от соседки, я надел наушники и повалился на кровать.

Скоро начнется новая жизнь, от которой я не смогу убежать. Весь вечер пытался найти хоть какие-то плюсы в частной школе, но нашел только один – Джун Сандерс.

* * *

Утро понедельника выдалось не очень приятным. Я собрал сумку, накидав туда учебников, тетрадей и несколько ручек, надеясь, что хотя бы одна из них пишет.

Мне доставили пять однотипных белых рубашек, черный пиджак с маленьким изображением головы красного орла в круге – эмблемы новой школы, красную жилетку с тем же рисунком, темные штаны и галстук. Ужасно надевать это, когда ты бо́льшую часть жизни ходил в кожаной куртке и потертых джинсах.

Папа по-прежнему не говорил со мной, но немного потеплел. Я понял это, когда он многозначительно кивнул, разглядывая меня в новой форме. Теперь я стал похож на сына, которого он так желал видеть во мне. К