Kim Pritekel - Первая Страница 57

"Отвали от меня, чертов ребенок! Я не знаю, где твоя травка! Пусти, дай мне пройти!" - входная дверь с треском открылась, и Нора Сэйерс проковыляла вниз по подъездной дорожке к пикапу. Она захлопнула дверь, и мгновение спустя старый Пинто рыкнул двигателем и унес ее прочь. Я наблюдала за этой картиной с выпученными от потрясения глазами. Наконец придя в себя, я соскочила с места и побежала к дому Бет. Дверь была открыта, это позволило мне заглянуть внутрь и оценить беспорядок, творящейся там. До меня донеслись звуки все ещё продолжающегося грохота в глубине дома. Я медленно переступила порог и шагнула в жаркий душный дом.

Все выглядело так, словно кто-то тщательно и старательно производил обыск. Лампы, подушки от кушетки и кресла были хаотично разбросаны по полу вперемешку с книгами и какими-то листами бумаги.

"Бет?" - позвала я, осторожно пробираясь по дому и не желая наступить на какие-нибудь вещи. "Бет?" - я снова окликнула её.

"Убирайся!" - завопила она из глубины дома. Я направилась на голос Бет в ее комнату. Остановившись в дверях, я открыла рот от удивления. Бет была в ярости, она срывала плакаты со стен и пробивала кулаком гипсокартон под ними. "Проклятая сука!" - закричала она и, спотыкаясь подошла к тумбочке, где схватила фотографию в рамке и швырнула ее в противоположную стену своей маленькой комнаты, где та разлетелась на сотню кусочков. Я взглянула на то, что осталось от нее - это была фотография Бет и её отца, сделанная в то лето, когда она ездила в летний лагерь. Я сглотнула, перепуганная вспышкой ее ярости.

"Бет?" - спокойно сказала я, шагнув внутрь комнаты.

"Я же сказала - вали отсюда!" - закричала она на меня. Моё сердце замерло. Лицо Бет было весьма расстроенным и покрасневшим из-за рыданий, а глаза, из-за пролитых слез, были более яркими и горящими, чем обычно. Под глазом наливался быстро темнеющий синяк. В дополнение ко всему, кровь, текущая из носа, была размазана по лицу, а волосы пребывали в полном беспорядке. Одним словом, она выглядела как безумная амазонка.  Затем ее ярость перекинулась на меня. "Убирайся!" - она подошла ко мне и толкнула. От неожиданности я забыла, как дышать. Я чуть не потеряла равновесие и едва успела ухватиться за дверной косяк, чтобы удержаться на ногах.

"Нет, - решительно заявила я. - В чем дело, Бет, что происходит?" - и я зашла обратно в комнату. На секунду она уставилась на меня, а затем стремительными движениями продолжила увеличивать бардак, разбрасывая одни и разрывая другие вещи. Никогда прежде я не встречалась с такой Бет - то есть, вообще никогда. Бог мой! Мое сердце замерло, наблюдая за тем, как она подошла к комоду и схватила один из ее призов, полученных когда-то в лагере. Без единого слова она метнула его в противоположенную стенку; серебряный кубок звякнул, встретившись со стеной,  и развалился на части. Она схватила еще один и сделала с ним то же самое. "Бет!" - вскрикнула я. Эти призы значили для нее все! "Пожалуйста, не надо", - мой голос внезапно охрип, глаза накрыла мутная пелена, и я начала всхлипывать.

"Какой, к черту, теперь толк от всего этого?" - проревела она, затем резко провела руками по поверхности комода, смахивая все свои награды, кубки и почетные грамоты, с грохотом отправляя их в полет на встречу с полом. Я зарыдала.

"Ох, Бет!" - прошептала я, слезы не позволили мне вымолвить что-то большее. Бет, казалось, на мгновение протрезвела, осознав, что она сделала, и от этого ее ноги просто подкосились. Она осела на пол и, прислонившись к стене, откинула голову назад; из плотно закрытых глаз выступили слезы и, всхлипнув, она разрыдалась. Вся в сомнениях - что же мне сейчас делать, однако уверенная в том, что должна подойти к ней, я протерла рукой лицо, размазывая слезы, а потом поспешила к Бет и опустилась рядом с ней на пол. Она продолжала плакать, не обращая на меня никакого внимания, как будто я была никем, пустым местом. "Бет?" - тихо позвала я. Ответа не последовало. "Бет? Поговори со мной. Что случилось?"

"Да тебе-то какая разница! Чего ты так беспокоишься?" - не открывая глаз, голосом, полным горечи, спросила она. Я было потянулась, чтобы дотронуться до её руки, но она резко оттолкнула мою руку. "Не трогай меня!" - выдохнула она. Я была ошеломлена.

"Бет, мне не все равно, я переживаю за тебя. Пожалуйста, поговори со мной, расскажи, что произошло". Она открыла глаза и посмотрела на меня. То, что я увидела там, до чертиков напугало меня. В её глазах не было ничего, кроме пустоты - одной пустоты.

"Ах, надо же, какая ты у нас, Эм, заботливая! А вдруг люди подумают или, хуже того, скажут, что ты дружишь с какой-то извращенкой. А тебе же нельзя иметь такого друга!" Я отпрянула назад, чувствуя себя так, словно мне только что дали пощечину. Все, что я была в состоянии сделать, это просто пялиться на нее. Она ухмыльнулась. "Вот это да! Эмили Томас потеряла дар речи. Это следует записать на память!"

"Зачем ты говоришь такие вещи?" - спросила я, мое горло сжималось от боли.

"Это уже не имеет никакого значения, Эм. Совсем никакого", - она помолчала с минуту, казалось, что её гнев начал улетучиваться из нее, словно вода из шланга.  Она глубоко вздохнула, откинула голову назад к стене и уставилась в потолок. "Они закрывают театральное отделение", -  унылым и безжизненным голосом пояснила Бет. Я потрясенно посмотрела на нее.

"Что?"

"Ты слышала меня, - она заглянула мне в глаза. - Это так. На этой неделе Энди уже уволили".

"Почему?" - я была ошеломлена. Театр для Бет был всем. Он был ее жизнью.

"В нем нет нужды. Футбол - вот что важно, понимаешь. Им нужен футбол, - она печально усмехнулась. - Ублюдки!"

"Ты в порядке, Бет?" - спросила я, крайне осторожно протягивая руку и желая коснуться ее руки. Она не оттолкнула ее.

"Разве я выгляжу так, как будто у меня все в порядке, Эм?" - Бет встретилась с моим взглядом, и мое сердце разбилось снова. Она с трудом выносила эту боль. Я смогла разглядеть в ее глазах нечто, сказавшее мне, что она находилась на грани и медленно умирает где-то там, внутри себя. "Это было единственное, чем я хотела заниматься. Единственное, что удерживало меня в этом чертовом месте". Ее глаза вновь наполнились слезами. Я так сильно хотела прижать ее к себе, но так и не отважилась пойти на этот шаг. В ней все еще присутствовала некая, несущая в себе опасность, злость. Злость, которая сейчас, вроде как затаилась где-то там - глубоко внизу, под затихшей поверхностью. Злость, которую я никогда не видела прежде, и, безусловно, эта злость никогда раньше не была направлена на меня. Она заговорила снова, выдергивая меня из мыслей.